именно вас?
— Я часто себя об этом спрашивал, — сказал Шарп.
— Вы — знаменитость в армии. Вы солдат, один из лучших. Держа вас при себе, Принц как бы берет чуточку вашей знаменитости и на себя.
— Вы имеете ввиду, что я примерно то же самое, что и цепочки и украшения, которыми он обвешался с головы до ног?
Ребек кивнул.
— Верно, Шарп. Дело так и обстоит. И поэтому вы нужнее всего ему именно сейчас. Он совершил ошибку, вся армия знает, что он совершил ошибку, но очень важно, чтобы все мы выказывали уверенность в его дальнейших действиях, — Ребек взглянул в лицо Шарпа, — пожалуйста, помиритесь с ним.
— Мне он даже ни капельки не нравится, — горько проговорил Шарп.
Ребек вздохнул.
— Мне тоже. А он хочет нравиться. Вам будет проще с ним, если вы будете льстить ему. А если с ним спорить или выставлять дураком, он лишь озлобится. — Ребек слабо улыбнулся, — и это у него получается лучше всего остального.
Шарп подождал, пока мимо проедет телега с ранеными, и тоже взглянул на Ребека.
— Так вы хотите, чтобы я извинился перед маленьким ублюдком?
— Я поражен тем, как быстро мы пришли к единому мнению, — улыбнулся Ребек. — Но нет, я извинюсь перед ним за вас. Я скажу, что вы глубоко расстроены размолвкой с его Высочеством и хотите снова быть его советником.
Шарп засмеялся.
— Этот мир чертовски странный, Ребек.
— Так вы вернетесь к выполнению своего долга?
Шарп подумал, что после того как Императора побили, то и войне конец, но кивнул.
— Мне нужны деньги, Ребек. Разумеется, я вернусь.
Ребек вроде успокоился. Он протянул Шарпу табакерку, но тот отказался. Ребек, хотя уже и не чихал так сильно как раньше, взял щепоть табака и, сильно втянув его в нос, трижды кашлянул и протер глаза платком. Мимо прошли несколько кавалеристов с брезентовыми ведрами воды для лошадей.
— И где же он? — спросил Шарп. Что ж, от судьбы не уйдешь, и ему придется взглянуть в глаза этому мальчишке.
Ребек указал на север, давая понять, что Юный Лягушонок далеко от дороги.
— Я держу его подальше от опасности. Если его захватят в плен, это будет катастрофа.
Шарп с удивлением посмотрел на голландца.
— А разве вчера было не опасно???
— Вчера, — мягко сказал Ребек, — мы не отступали. В любую минуту армия может быть окружена, и ей придется драться буквально за выживание.
— За выживание? Я полагал, что это мы сегодня преследуем французов!
Настало время Ребека удивляться.
— А разве вы не знаете? Войска Блюхера разбиты. Его армия, благодарение богу, не была полностью уничтожена, но они получили хорошую трепку и вынуждены были отступить, — Ребек сказал это чрезвычайно спокойным голосом, — скорее всего поэтому их глава штаба предпочитает, чтобы мы думали, будто они победили. Тогда наша армия останется здесь как приманка для Наполеона. Он может захотеть напасть на нас, нежели гнаться за пруссаками. Вполне в духе пруссаков, но чертовски неудобно для нас.
— Пруссаки отступают? — недоверчиво переспросил Шарп.
— Они ушли еще ночью, так что мы остались одни. Перед нами маршал Ней, и в любую минуту остальная французская армия может ударить нам в левый фланг.
Шарп непроизвольно посмотрел на восток, но там не было видно никакого движения. Он попытался переварить эту информацию. Вчерашняя победа у Катр-Бра была напрасной, Наполеон пнул по двери и союзники разделились. Пруссаки сбежали, и теперь британские войска стоят перед лицом всей армии Императора.
— Так что очень скоро, — безмятежно продолжил Ребек, — нам придется отступить. Герцог не суетится, но он просто не хочет создавать панику. Есть только одна дорога по которой мы можем отойти, а дождь очень затруднит движение.
Шарп вспомнил как Веллингтон стоял у карты в спальне герцога Ричмондского.
— Мы идем к Ватерлоо? — спросил он Ребека.
Ребек, казалось, удивился тому, что Шарп слышал это название, однако кивнул.
— Мы отойдем к югу от Ватерлоо, к местечку под названием Мон-сен-Жан. Мы выходим сегодня, завтра доберемся до места, и будем молиться, чтобы пруссаки нас спасли.
— Спасли? — вскинулся Шарп.
— Конечно, — Ребек был совершенно невозмутим. — Блюхер обещал, что если мы будем защищаться, он пойдет нам на помощь. Так что если французы ему не помешают, разумеется, он, несомненно, попытается нам помочь. Вчера мы не смогли помочь ему, так что остается надеяться, чтобы он не вернул нам эту любезность. Мы не сможем в одиночку победить Наполеона, и если Блюхер подведет нас, мы все будем разбиты. — Ребек улыбнулся. — В общем и целом, Шарп, дела плохи. Вы уверены, что все еще желаете служить в штабе Его Высочества?
— Я же сказал вам, мне нужны деньги.
— Естественно, что мы можем не успеть сегодня дойти до Мон-сен-Жан. Император может понять, что мы в трудном положении, и я отнюдь не уверен, что он прямо сейчас не поспешит атаковать нас. Могу я просить вас быть пикетом Принца при отступлении? Если случится так, что Император прорвет оборону и побьет нас, дайте мне знать. Я бы очень не хотел, чтобы Его Королевское Высочество пленили, с политической точки зрения это будет весьма затруднительное положение. Юный Доггет может быть курьером. Кстати, вы завтракали?
— Выпил немного чаю.
— У меня есть хлеб и холодная говядина, — Ребек повернулся к перекрестку и протянул Шарпу руку. — Вот в чем хитрость, Шарп: будучи правым, необязательно показывать это. Это раздражает тех, кто выше нас.
Шарп улыбнулся и пожал протянутую руку.
— Ну, тогда возблагодарим бога за герцога Веллингтона.
— Увидим, — Ребек подошел к лошади и залез в седло. — Дайте мне знать, если положение станет угрожающим, в любом случае, постарайтесь выйти сухим из воды, — он протянул Шарпу сверток с едой и поскакал на север.
Шарп посмотрел на восток и юг. Где-то там, под низко висящими тучами, находился человек, против которого он воевал большую часть жизни, хотя ни разу его даже не видел. Император Франции, завоеватель мира, шел чтобы, наконец, сразиться с британцами.
Дождь, как и французы, не спешил.
Новость о том, что пруссаки разбиты, распространилась быстро. Оптимизм увял, затем сменился нервозностью, когда армия поняла, что находится на чрезвычайно уязвимой позиции. Вся французская армия сосредоточится у Карт-Бра и тогда не останется надежды на помощь пруссаков.
Отступление началось. Один за другим батальоны снимались со стоянок и направлялись к Мон-сен- Жан, который находился в двадцати милях к северу от перекрестка. Те, кто ждали своей очереди, все больше беспокоились: каждый батальон, ушедший на север, ослаблял оставшиеся войска в свете возможной стремительной атаки французов. Войска маршала Нея все еще оставались на юге, а Император, по-видимому, быстро надвигался с востока.
Герцог Веллингтон притворялся беззаботным. Какое-то время он сидел и читал газету, и даже поспал, укрыв ей голову. Он все еще спал, когда вернулись пикеты, посланные наблюдать за возможным французским наступлением. Странно, но французы не двигались, а их костры все также горели, дым от них поднимался к стелящимся черным тучам.
