шагах слева от него он увидел два батальона пехоты «красных германцев», наступающих в колонне. Они направлялись к ферме Ла-Э-Сент с поднятыми флагами, скорее всего для того, чтобы отогнать французов от фермы.
Он бы хотел остаться и посмотреть подольше, но неприятель уже возвращался к гребню, и Шарпу пришлось уйти к батальону.
— Спасибо, что разрешили командовать, полковник!
Форд не ответил. Он был в плохом настроении, чтобы оценить тактичность Шарпа, напротив, был уязвлен тем, что стрелок оказался лучше него. Форд знал, что это он должен был отдать такой приказ, и что он сам должен был повести за собой батальон, но он от страха и не подумал об этом. Он сражался совсем немного и никогда не видел подобного ужаса: люди на поле боя умирали ежеминутно, его батальон становился все меньше и меньше и казалось, что они умрут здесь все до единого. Форд стянул очки и начал протирать их об попону седла. Он страстно желал, чтобы все это поскорее закончилось. Неважно, победят они или проиграют, лишь бы все это закончилось.
Но все еще только начиналось.
Герцог Веллингтон больше не беспокоился о Принце Оранском. В начале битвы он еще вежливо и тактично обращался с ним, сообщая ему о любых приказах подразделениям, находящимся в его подчинении, но теперь положение стало отчаянным, и герцог просто игнорировал Юного Лягушонка.
Но это не значило, что Принц начал считать себя лишним. Напротив, он увидел в себе единственный шанс на победу. Надо было спасти Ла-Э-Сент и чтобы сделать это, Принц приказал отправить остатки бригады Германского королевского легиона атаковать французов, осаждающих ферму.
Полковник Кристиан Омптеда, командир бригады, свел два своих батальона в колонну, приказал примкнуть байонеты, и наступать. Целью наступления было поле к западу от Ла-Э-Сент, где скопились французы.
Германцы уже дошли до гребня холма и начали спускаться, как к ним подскакал Принц Оранский.
— Выстроиться в линию! — закричал он. — В линию! Надо охватить их с флангов! Приказываю вам наступать в линию.
Батальон остановился, а полковник Омптеда начал возражать против этого приказа, ибо где-то внизу была вражеская кавалерия. Принц посмотрел на долину.
— Не вижу никакой кавалерии.
— Ваше высочество, я настаиваю на том, что…
— Вы не можете настаивать! Выстроиться в линию, черт бы вас побрал! — вскипел Принц. Он почувствовал себя рожденным для сражений. Он даже не принял во внимание то, что полковник Омптеда всю жизнь был солдатом, забыл свой печальный опыт в Катр-Бра и резню «красных германцев» уже здесь. — Приказываю вам выстроиться в линию! Или мне следует назначить нового командира бригады? — прокричал он прямо в лицо полковнику.
Омптеда, в котором глубоко засело чувство субординации, нехотя отдал приказ развернуться в линию. Принц, уверенный, что отдал приказы, которые принесут победу, с триумфом смотрел как германцы маршируют в сторону долины.
За пятьдесят шагов до французов Отмптеда приказал атаковать.
Германцы побежали вперед. Французские пехотинцы от неожиданности бежали от семнадцатидюймовых лезвий.
— Вот! — ликовал на вершине холма Принц.
— Поздравляю вас, Ваше Высочество! — льстиво поздравил его Винклер, один из его помощников.
Лейтенант Саймон Доггет, стоявший в нескольких шагах справа от Принца, смотрел позади пехоты и мог бы поклясться, что заметил в дыму группу кавалеристов, идущих через долину. Он был уверен, что разглядел блеск их шлемов и плюмажей.
— Сэр? Там кавалерия, сэр!
Принц резко повернулся к нему.
— Британцы во всем видят кавалерию! Не нервничайте, Доггет. Если вы не способны вытерпеть тяготы сражения, то не сможете стать солдатом. Не так ли, Винклер?
— Совершенно верно, Ваше Высочество!
Ребек слышал разговор, но молчал. Он всматривался в клубы дыма над долиной.
— Видите! — Принц иронически выпучил глаза и дважды слева направо обвел взглядом всю долину. — Нет лошадей! Лейтенант Доггет? Ну, где ваши лошадки?
Саймон Доггет уже был не уверен, что видел кавалерию, долина была так затянута дымом, и он испугался, что это игра его воображения, но не собирался признаваться в этом.
— Сэр, я совершенно уверен, что разглядел их в дыму. Кирасиров, сэр, справа, вон там.
Но Принц уже наслушался этого трусливого англичанина.
— Все, избавьтесь от него, Ребек! Просто избавьтесь. Отправьте его обратно к нянечке. — Лошадь Принца отшатнулась от раздавшегося поблизости разрыва снаряда. — Вот, глядите! — триумфально закричал Принц, когда дым немного рассеялся и стало видно, что германцы прогнали французов от стен фермы. — Ну, и где кавалерия? Нету! Побеждает лишь храбрость и отвага!
— Храбрость Вашего Высочества принесла победу! — поспешил вставить реплику Винклер.
Звук рожка прервал готового к следующей фразе Принца. Звук донесся с долины, откуда-то из дыма, где, как настаивал Принц, нет никакой кавалерии, но именно оттуда и вылетели на полной скорости кирасиры.
Ребек застонал. Почти в том же самом месте, где французская кавалерия устроила резню ганноверцам, то же самое предстояло и германцам. Кавалерия, кирасиры, уланы и драгуны, выжившие после атак на британские каре, врубились во фланг батальона Отмптеды. Ребеку показалось, что красные мундиры просто исчезли. Для французов это был момент отмщения за унижение, которому они подверглись ранее.
Принц просто смотрел. Он побледнел, но не сделал ничего, чтобы хоть как-то помочь своим людям. Он просто смотрел, разинув рот, и сжимал поводья.
У германцев не было никаких шансов. Их правый фланг дрогнул и побежал, но был сметен саблями и пиками. Батальон слева наскоро сформировал подобие каре, чтобы защитить знамена, но батальон справа был уничтожен. Когда французский всадник захватил знамя батальона и поднял его над головой, Принц отвернулся. Полковник Омптеда погиб, защищая знамя. Подбежали отступившие ранее французские пехотинцы. Выжившие германцы начали медленно отходить обратно к холму. Они тоже могли быть уничтожены, но их спасла их собственная кавалерия, устремившаяся вниз с холма и отогнавшая французов.
Когда остатки Германского королевского легиона начали взбираться по склону вверх, снова, на этот раз издевательски, прозвучал французский рожок. Кирасиры размахивали захваченным знаменем, насмехаясь над британцами.
Принц не смотрел ни на германцев, ни на французов. Он смотрел на восток.
— Если бы они сражались как следует, этого бы не произошло! — надменным тоном заявил он. — Это не моя ошибка!
Никто из его штаба не ответил. Даже Винклер.
— Мы дали гарнизону передышку, разве нет? — Принц указал на Ла-Э-Сент, но и на это никто ничего не сказал, и Принц повернулся к ним. — Германцы должны были встать в каре! Они сами виноваты! — он взглянул на каждого, ожидания подтверждения своих слов, но взглянуть ему в глаза осмелился только Саймон Доггет.
— Вы просто набитый дерьмом шелковый чулок, — очень четко повторил Доггет слова Патрика Харпера.
Возникла тишина. Принц еще шире разинул рот, не уверенный, что ему не послышалось, хотел что-то сказать, но не смог подобрать нужных слов.
Доггет понял, что у него осталось лишь пара секунд, чтобы закончить реплику.
— Вы проклятый мясник! — сказал он, затем повернулся, вонзил шпоры в бока лошади и ускакал
