— Динотопия учит каждого не придавать значения внешнему виду. — Линиати подошел к барометру с другой стороны. — Личность — это то, что внутри, даже если ее носитель весит пятьдесят тонн. К счастью, мои предки встретились с цивилизованными динозаврами. Представляешь их реакцию, если бы они сперва натолкнулись на карнозавров из Дождливой долины? Эти обжоры любят полакомиться крокодилами на завтрак.
Уилл кивнул в знак согласия и посмотрел на верхушки деревьев.
— Какой бы ни предстоял ураган, как думаешь, когда он начнется?
— Не могу сказать. Предсказание погоды еще не стало точной наукой, хотя мы надеемся, что в скором времени станет. — Он устремил взгляд в чистое голубое небо. — Если бы можно было наблюдать с более высокого места, чем вершины гор. Привязать, допустим, телескоп к воздушному шару и как-нибудь передавать на землю то, что видно. Но это пока невыполнимо.
— Ну, я не знаю. — Уилл положил руки на перила, подперев подбородок. — Мой отец думает, что благодаря науке можно вершить многие великие дела. Может быть, даже сделать летающий телескоп. — Слегка разволновавшись, он предложил: — А что, если я возьму прибор в полет?
Линиати помолчал.
— Не представляю, чего ты добьешься, юный Денисон. Ты отдаешь себе отчет, какие коварные ветры гуляют вокруг Динотопии? Хотя кто знает… В моей семье бытует пословица: «Лучше иметь ум мангуста, чем сердце льва». Я поговорю о твоей идее с начальством.
Уилл был не очень уверен, воспринимать слова метеоролога как комплимент или нет. Неужели у него, Уилла Денисона, сердце льва? Оставив эту тему, он принялся обсуждать с Линиати, каким образом группа специально тренированных наездников на летающих ящерах, оснащенная надлежащими приборами, могла бы пополнить данные науки о погоде в Динотопии.
— Небесные галеры не так проворны, как летающий ящер, — заметил Уилл, — но их можно долго удерживать на одном месте. А что, если послать такую повыше?
— А как насчет ветра на высоте? — рассердился Линиати. — Как управлять таким кораблем и что будет с дыханием, когда воздух станет разреженным?
— Мой отец изобрел машину, которая позволяет дышать под водой. Наверняка такое оборудование сработает и на высоте.
Погруженные в беседу, они не обратили внимания на внезапный порыв ветра, он захлестнул вершину бука, зашелестев листвой, и встряхнул ртуть в главном термометре. Этот порыв был лишь предвестником надвигающегося урагана.
Далеко в океане, на северо-востоке от Динотопии, ураган собирался с силами, чтобы устремиться на юг. Темная зловещая сила разгоняла тяжелые волны, подобно руке злого божества. Ураган уже сейчас был страшнее, чем обычный шестилетний ураган, даже чем ураган, случающийся раз в двадцатилетие. Это единственный в своем роде ураган, какого в Динотопии не знали больше ста лет.
— Я беспокоюсь за мальчика, Наллаб. Положив руки на гладкий подоконник, Артур Денисон выглядывал из высокого окна библиотеки. Непрестанный шум падающей воды эхом отдавался в его голове. Набор цветных пробок для ушей, неотъемлемый аксессуар каждого жителя города Водопадов, покоился в кармане его брюк. Затычки разных форм и расцветок использовали как по прямому назначению, так и для украшения. Артур избрал третий вариант: он вообще не применял их. Если ему хотелось тишины и спокойствия, всегда можно было закрыть окно.
— Что? Что такое? — Пожилой помощник библиотекаря, бродивший из угла в угол, вытащил свои затычки, по привычке повысив голос. Обычно жители города и районов, прилегавших к водопадам, приспосабливали свои голоса к разнообразному шуму воды так же искусно, как оперные певцы. Но за толстыми стенами библиотеки не было необходимости кричать.
— Я сказал, что беспокоюсь за Уилла.
— Уф, не нужно о нем беспокоиться. — Библиотекарь обладал способностью сосредоточиваться в одно и то же время на двух совершенно разных делах; даже когда он был полностью поглощен беседой, Артур мог представить его сортирующим и подшивающим документы. — Он незаурядный мальчик, ваш Уилл.
Артур снова повернулся к окну:
— Он в Лесограде, а это так близко к побережью, на которое предположительно обрушится ураган.
— Если обрушится. — Наллаб осуждающе погрозил пальцем своему другу. — Центр урагана может не задеть Динотопию, тогда нам грозят лишь ветер и обильные дожди, которые мы можем всегда использовать. — Он слегка нахмурился и принялся разбирать наваленные на столе старинные свитки. — Минутку… куда я положил последний свиток Гомера? Значит, вы полагаете, что спустя столько веков к нам в руки наконец попало то, что было уничтожено наводнением в Александрийской библиотеке?
Артур вздохнул, дожидаясь, пока Наллаб найдет то, что ищет. Огромная комната со сводчатым потолком была заставлена стеллажами, до отказа забитыми книгами. Многие произведения ему были известны раньше. Другие, совершенно незнакомые, были связаны с культурой динозавров: история и беллетристика, поэзия и музыка — потребовалось бы несколько жизней, чтобы хотя бы бегло просмотреть эти закрома вдохновения и эрудиции.
Все содержалось здесь в целости и сохранности. В отличие от каких-нибудь варваров местные жители не сжигали и не разоряли свои библиотеки, даже если их взгляды не совпадали с содержанием книг.
— Я знаю, он самостоятельный мальчик, — Артур рассеянно подкручивал концы своих усов, тронутых в последние годы первой сединой, — но мы привыкли переживать тяжелые времена вместе.
Небо над городом Водопадов было ясным, только мимолетная дымка иногда приглушала солнечный свет.
Оторвавшись от поисков свитка, Наллаб воскликнул в характерной для него непосредственной манере (такое обращение во внешнем мире могло быть принято за грубость, но здесь это расценивалось как искреннее участие):
— Ну, раз так, Артур, пора ему выкрутиться из пары-другой неприятностей своим умом, без твоего совета. Сколько ему сейчас? Семнадцать?
— Восемнадцать.
— Не может быть! Что, правда? Отлично! Лишняя пара сильных рук всегда пригодится при эвакуации. Знаешь, там уйма работы.
Артур снова отвернулся от окна:
— Значит, вы каждый раз эвакуируете население?
— О да! Обычная необходимая предосторожность. Ты ведь знаешь.
— Почему не подождать, пока прогноз не подтвердится?
Всегдашняя обезоруживающая улыбка Наллаба потускнела.
— Потому что тогда будет слишком поздно. Такие беды приходят быстро, Артур. Очень быстро, поверь мне.
— Что именно?
— Ну например, этот… — Наллаб неожиданно осекся, переходя на жесты. — Пойдем со мной, я покажу тебе картины. Великолепная живопись, а какие насыщенные цвета! — Он положил руку на плечо Артуру.
— Может быть, мне лучше отправиться в Лесоград к Уиллу, чем тревожиться здесь?
Наллаб подталкивал своего друга к двери:
— Артур, оставь на время мальчика в покое. Он сам может о себе позаботиться, а если ты будешь постоянно ходить за ним как тень, ты его только смутишь. Молодые люди должны учиться как на собственных ошибках, так и на достижениях. Последних не добиться, не пережив сначала первые.
Артур Денисон взглянул на друга, который, он знал, был намного мудрее его:
— Наллаб, он — единственное, что у меня есть. Благодаря ему я чувствую хоть какую-то связь с его матерью.
— Я понимаю, — мягко ответил Наллаб. — Не хочу лишать тебя горестных воспоминаний, но ответь мне: ты и та флейтистка, по-моему, больше чем просто хорошие друзья?
