— Как еще?
— Поцелуй — в щеку. — Она наклонилась, он поцеловал. — Теперь — в другую. — Он поцеловал снова. — И третий раз — между щек. — Он коснулся ее губ. Ее рука впилась на мгновение в его плечо, и на минуту ее губы растворились в его губах. Поцелуй получился глубже и сильней. Она задержала его. Александр оторвал свои губы. Глаза Клуиз блестели. Никто не обращал внимания на них, они были родственники.
— Тебе понравилось?
— Что? — не понял он.
— Не важно. — Она провела языком, касаясь губ.
Он сделал вид, что ничего не произошло.
— Почему вы хотите, чтобы именно мне было лучше всех?
— Ты мне нравишься.
— As a son-in-law? — пошутил он.
— As a young man without any law,[11] — выдохнула она.
Ее глаза сверкали. Ему показалось, она была пьяна. Клуиз протянула руку и коснулась его уха. Потом погладила висок.
— Я рада, что ты рядом. Я много сделала для этого.
— Почему? — У него плыло в голове.
— Ты напоминаешь мне о многом. Из прошлого. Как могла сложиться моя жизнь. Как она могла не сложиться. Я рада, что твоя сложилась хорошо.
Она поднялась и качнулась. Он поддержал ее за локоть, успев встать.
— Жаль, что ты этого не ценишь. Он неловко пожал плечами.
— Я вообще не понимаю, какие предметы ты ценишь. Но хотела, чтобы этим предметом была — я.
Она повернулась, не качнувшись, и пошла — длинные, стройные ноги. И только изящные туфли чуть подминали ковер.
Поздно ночью Юджиния сама раздевала его, у него уже ни на что не было сил. Только поцеловать ее плечо, уткнуться в него и заснуть.
За стол он сел поздно, часам к двенадцати, и весь день был разбит. К вечеру они играли в скрэбл с Юджинией и делали легкие молочные коктейли, чтобы он пришел в себя.
После Юджиния ушла к отцу и о чем-то долго говорила. В этот промежуток времени Дайана принесла открытку от Клуиз, с той половины, в запечатанном конверте. В открытке Клуиз извинялась, что была вчера немного пьяна, и просила на те слова, которые она говорила, не обращать никакого внимания.
А вечером мистер Нилл сообщил ему, что в конце месяца он летит на встречу в госдепартамент, чтоб госдепартамент лично занялся вызовом его родителей.
Юджиния смотрела в сторону, и кисть ее руки, державшая салфетку, была спокойна. Он поблагодарил.
Проснувшись и выпив чай, Александр все утро просидел в кабинете. В доме было тихо. Во второй половине дня к нему зашел Миша и попросил съездить с ним кое-что купить и объяснить по-английски в деталях.
Юджиния уехала с папой на ее машине, коричневой. Прямо перед домом стоял черный лимузин мистера Нилла, и Александр, рассчитывая, что это не займет много времени, сел за руль сам. На переднем сиденье лежала форменная фуражка шофера.
На обратном пути, когда были сделаны все дела и они возвращались домой, Миша попросил его остановиться и выпить свой любимый коктейль «Стринг». В баре, в который они вошли, было достаточно светло и прилично. Они выбрали стол в дальнем углу и сели. Вечером Александр и Юджиния были приглашены на обед к родителям, и он не любил пить перед обедом, и вообще, когда еще не кончился день и не село солнце. Он заказал себе большой стакан сока с несколькими каплями «Бенедиктина». За соседним столом сидели две довольно милые девочки, которые после первого коктейля оказались за их столом. Миша был по-прежнему красив, а его исковерканный английский в сочетании с дизайнерской одеждой возбуждал интерес. Миша заказал всем выпивку, и девушки расслабились. Они сидели за небольшим круглым столом, и их плечи касались. — А ты американец? — спросила сидящая рядом девушка.
Александру стало почему-то приятно.
— Разве ты не чувствуешь моего акцента?
— Когда я вижу такого мужчину, я не думаю о языке. Я думаю о чем-то другом. — Она улыбнулась.
Ему понравился ее юмор. Миша уже сминал плечи своей соседке. Дальше все как-то пошло настолько весело, что каждые десять минут появлялся бармен, а Миша все заказывал и заказывал. Появились орешки, фисташки, миндаль, соленый фундук, хрустящие палочки, весь стол был заставлен коктейлями, локти положить некуда. Александр вспомнил Москву: Миша гулял.
Он взглянул на часы, ему следовало уходить: Юджиния уже должна быть дома, да и нужно переодеться к обеду.
— Я уезжаю, — сказал он, подмигнув Мише, который настолько растаял рядом со своей соседкой, что вряд ли обратил внимание на его слова. Девочки осмысленно, вернее, бессмысленно, но пытаясь осмысленно, посмотрели на него. — Мне очень жаль, — добавил он, — но мне пора.
Одна из девочек прижалась к его плечу.
— У-у, а я хочу тебя. Он погладил ее по щеке.
— Не переживай, он справится с двумя.
Александр поднялся. Если б он знал, что случится дальше, то он скорее остался даже с этой девочкой. Миша попытался встать и пожать ему руку. Незаметно Александр вложил в его руку кредитную карточку и сотенную купюру на такси, которой хватило бы съездить туда, обратно и снова туда. Миша благодарно кивнул.
— Повеселитесь! — пожелал Александр всем.
— Будет сделано, командир, — сказал Миша и поцеловал его.
Александр вышел наружу. На улице уже стемнело. Он был в одном костюме, без пальто. Обычный, повседневный костюм. Собственно, когда ездишь в машине и проходишь от двери до двери, — пальто не нужно. Он включил подфарники, завел мотор и дернулся, юзом выскочив на дорогу, так как всегда ездил быстро, к тому же сейчас он опаздывал на обед. Набрав скорость семьдесят миль в час, он изредка поглядывал в заднее зеркальце, проверяя, чтобы никто не сел ему на хвост. Дурачась, он надел себе на голову шоферскую фуражку со значком и глянул в зеркальце. Он улыбнулся, вспоминая. Огни полицейской машины он увидел первый, она приближалась навстречу. Он хотел сбавить скорость, потом подумал, что встречная не засекает скорость, и решил продолжать. Следующее, что он увидел и услышал, как машина полиции, проскочив мимо, резко завизжала тормозами, взревела сирена, и машина, сделав немыслимый вираж, развернулась в обратную сторону.
Александр не понял причины, не сбавил и не прибавил скорости и продолжал ехать, когда неожиданно желто-красные фонарики замигали в его зеркальце. Полицейская машина сидела на хвосте. Сначала он хотел уйти, и прекрасно знал, что уйдет: не родился еще тот, кто обогнал бы его, когда он заводился. Но это был лимузин мистера Нилла, и он не хотел обивать краску и подвергать его риску.
Александр сбавил скорость и свернул в первый же поворот на маленькую площадку. Полицейский заехал в следующий съезд, где было написано «выезд», и стал напротив него. Перегородив тем самым выезд с площадки. Въезд был открыт, но сзади. Фары ослепляли Александра, и он, отвернувшись, ничего не видел. Потом их выключили, но желтые с красным мигалки работали.
Из машины вышел начавший уже грузнеть, неопрятный полицейский и, обойдя машину кругом, приблизился к его наполовину открытому окну.
— Могу я увидеть ваше водительское удостоверение, сэр?
— Что-нибудь случилось? — вежливо спросил Александр.
— Могу я сначала увидеть ваше удостоверение? — повторил полицейский. — Я что-нибудь нарушил? — повторил вежливо Александр.
