Они опустились на пахнувшие свежим простыни. Через мгновение одежда была сброшена. Так они и уснули в объятиях друг друга до утра.
Когда Александр проснулся, он услышал звуки: Юджиния что-то делала в ванной. Он не любил вставать поздно и позже нее, он потянулся за часами, и ему стало нехорошо: стрелки показывали три часа. Потом он вспомнил, где они, и набрал ноль, чтобы узнать, сколько времени. Греческий голос на ломаном английском ему сообщил время: оказалось восемь часов утра. И от этого почему-то у него поднялось настроение — оттого, что проснулся рано, что не проспал, оттого, что это — Греция и что целый день они будут в городе…
Появилась Юджиния, заметив, что он не спит, она улыбнулась и подошла.
— Ты хорошо выспался?
— Да. От тебя прекрасно пахнет.
— Это паста.
— Это твои губы, которые придают запах пасте.
— Да? Я никогда об этом не думала.
Она подошла к зеркалу и посмотрела на губы.
— Юджиния!..
— А? — Она рассмеялась и поняла. — Я тебе всегда верю.
Он вел серебристый» вольво» по улицам Афин одной рукой. Вторая лежала на плече Юджинии. Они вышли в оживленном центральном районе, оставив машину в переулке.
— Тебя нужно накормить, Юджиния, — сказал он и задумался. — Ты умеешь говорить по-гречески?
— Нет, пару слов, но я надеюсь, они поймут слово «кофе».
— А как насчет слова «чай»?
— Ах, да! — Она вскинула глаза и немного смутилась. — С этими перелетами все перекрутилось: папа всегда пьет кофе.
Ей почему-то стало неловко. Он поцеловал ее милую шеку и сказал:
— Мы скажем не «кофе», а то — другое. И они поймут.
Юджиния рассмеялась.
— А чем тебя кормить? — спросил он. — Ты знаешь названия? У них есть витрины почти везде, и можно показать, сказав «это».
Они поели в кафе, объяснившись без всяких трудностей: официант знал английский.
Выйдя из кафе, они растворились в городе. Забитые людьми, тесные, шумные улицы Афин после автомашинной Америки ему нравились. Здесь присутствовали запахи, голоса, страсти, импульсы. Улицы делали немыслимые изгибы, ныряя то вверх, то вниз. Это был белый город. Морской воздух, окутывая здания, придавал им дымчатый оттенок белого. С вершины улицы открывался залив, в котором качались сотни катеров, яхт и лодок под белыми или серьми парусами. Основная гамма одежды людей колебалась между ослепительно белым и светло-желтым тонами. Казалось, весь город был белый.
Черноволосые, смуглые греки торговали всем, чем угодно, кроме воздуха, воздух не продавался. Он, воздух, божественно пах.
Продавцы хватали за руки, подмигивали, делали невероятные лица, убеждая, что покупать надо только у них. Кругом слышалась греческая речь, изредка перебиваемая раскатистым американским или кокетливым французским. И Александр что-то покупал для Юджинии, Клуиз, мистера Нилла, то, что, вероятно, им абсолютно было не нужно.
Наконец они выдохлись от хождения, шума, криков, покупок и опустились в каком-то ресторане выпить лимонада и соков.
Греческий апельсиновый сок намного вкуснее, чем американский. Да простит великий цитрусовый Бог Америки. Он был свежей, тоньше по вкусу и не такой искусственный. Юджиния сразу пообещала, что теперь они будут заказывать домой только греческий сок.
Он улыбнулся, она была младше его, но проявляла трогательную заботу о нем и о каждом его, даже малейшем, желании. Огорчаясь лишь тому, что их было так мало. Он растворялся в ее заботе, позволяя иногда себе расслабиться. Пожалуй, только маме он был так благодарен, как был благодарен Юджинии, которая старалась все это делать незаметно.
На стуле рядом уже лежали три пакета, набитых разными вещами и сувенирами.
— Что мы будем делать с этим? — спросил он Юджинию.
Она улыбнулась, пожав плечами.
— Ты хочешь остаться еще в городе?
— Конечно. Если ты не против.
Хозяин, слышавший его вопрос, приблизился к ним.
— Если господин извинит меня, что я осмеливаюсь и прерываю, — мой сын отвезет ваши вещи туда, где вы живете.
Александру понравился такой сервис, он был тронут.
Смуглый мальчик сидел около стойки бара на стуле и качал ногой. Отец щелкнул пальцами, и малыш тут же возник рядом со столом.
— Привет, — сказал он по-английски. — Вы из Америки?
Александр и Юджиния кивнули.
Отец что-то быстро стал говорить ему по-гречески. Малыш, кивая, ухватил в руки три пакета. Александр достал из нагрудного кармана рубашки карточку отеля. Хозяин не успел протянуть руку, как малыш захватил карточку зубами. Через минуту они увидели велосипед с багажником впереди, катящийся вниз.
— Вы первый раз в городе? — спросил хозяин.
— Первый раз в Греции, — сказал Александр.
— Тогда вы никогда не пробовали греческую еду. Александр пытался объяснить, что — обед, вес,
воздержание… И вообще…
— Хотя бы салат! — Хозяин не хотел даже слушать. — Это лучшая еда в Греции.
Они съели не только салат, но и муссаку, далму, выпили греческое вино, отведали какой-то невиданный десерт и ореховые пирожные.
К концу трапезы Юджиния не могла уже говорить, а только улыбалась. Еда действительно оказалась вкусной. И им приходилось есть, чтобы не обидеть гостеприимного хозяина.
Александр щедро рассчитался с ним, спросив, что любит малыш, и протянул отдельную купюру, чтобы передали ему. Хозяин, однако, ни за что не хотел брать деньги, ему понравилась Юджиния. И только после ее настойчивой просьбы он согласился. Они ушли, оставив малышу все жевательные резинки и конфеты, которые были в сумке у Юджинии. Хозяин провожал их полквартала, объясняя, куда идти.
Они брели бесцельно, долго, наугад, стараясь «растрясти» обильное угощение.
Около одной из витрин Юджиния остановилась, вспомнив:
— Я забыла, нам нужно купить еще одежду, чтобы идти на обед.
Александр согласился. Они привезли с собой лишь одну большую сумку, и греки, встречавшие их в аэропорту, все не могли понять, где же их чемоданы. Впрочем, они привыкли, что американцы — необычные люди. Не такие, как все.
— Здесь где-нибудь должен быть американский магазин одежды, — сказала Юджиния.
Александр скривился, как от кислого. Она улыбнулась:
— Хорошо, тогда европейский: итальянский или английский.
Теперь лицо его было таким, как будто в рот ему положили зефир в шоколаде.
— Ну, могу я покапризничать хоть один раз?
— Хоть десять, — рассмеялась она, — чем больше, тем лучше.
За два часа он одел Юджинию с ног до головы и купил какие-то вещи себе.
Им пришлось взять такси, чтобы доехать до того места, где стояла машина; название пересекающихся улиц, ближайших, Александр запомнил. Зрительно. Изобразив потом на бумаге шоферу «иероглифами».
У них оставался еще час до того времени, когда за ними заедут. И они провели его с пользой, едва потом успев одеться…
