Мне данники земные короли.Попытки переделать их бесплодны:Высокие властители землиНастолько мне усердны и угодны,Что мы давно к решению пришлиИм предоставить действовать свободно!Их небеса к добру не преклонятИ к худшему не переменит ад!
XLII
Взгляни на нашу землю, повторяю:Когда сей червь бессильный и слепойВступил на трон, правленье начиная,И он и мир имели вид иной:Его своим владыкой величая,В покое мирном радости земнойХранили острова его по правуРодной уклад и добрых предков нравы.
XLIII
Взгляни, какой, покинув жизнь и власть,Оставил он страну свою? СначалаОн подданных любимцу отдал в пасть,[29]Потом его стяжанье обуяло,Порок убогих, эта злая страсть,Презренных душ сгубившая немало.В Америке свободу он душилИ с Францией не лучше поступил!
XLIV
Он, правда, был орудием в руках,Но, согласись, хороший мастер вправеЕго швырнуть в огонь; во всех веках,С тех пор, как смертными монархи правят,В кровавых списках грязи и греха,Что всю породу цезарей бесславят,Другое мне правленье назови,Столь глубоко погрязшее в крови!
XLV
Ведь даже слов „свободный“ и „свобода“Слепой король Георг не выносил:Из памяти народов и народаИскоренял он их по мере сил.Он правил долго, и за эти годыВсему и вся он горе причинил.Лишь тем он от собратий отличался,Нто пьянством и развратом не прельщался.
XLVI
Был верным мужем, неплохим отцом —На троне, правда, хорошо и это, —Поститься за Лукулловым столомТрудней, чем за столом анахорета! —
