кухне, она слушала по радио сообщение о том, как приземлился в аэропорту Ла-Джолла самолет, на котором летела Элизабет Адамс, и как ее встречала там многотысячная толпа. Так что шума и суеты, как решила Дана, эта женщина вряд ли избежит, если даже и не уготовано ей трагической кончины Жаклин Онассис или принцессы Дианы.
В первое же утро Дане предстояла неизбежная процедура чистки ее кабинета на службе. Пакуя коробки, она услышала, как затрясся пол в коридоре возле ее двери, но руки к телефону не протянула. Она безмятежно взирала на то, как распахнулась дверь и на пороге возникла фигура Марвина Крокета. Он ворвался к ней в кабинет, но ей было все равно. Лицо Крокета было багровым, губы кривила зловещая улыбка.
— Две недели отсутствовать и даже не позвонить? Хватит, терпение мое лопнуло! Меня поддержит…
Увлеченный собственной тирадой, Крокет, видимо, даже не заметил коробок и опустевших полок. Когда же он наконец понял, свидетелем чего является, основным чувством его, как это показалось Дане, стала досада, что его перехитрили, лишив удовольствия ее уволить. Он вытаращил глаза, улыбка исчезла с его лица.
— Чем это ты, черт возьми, занимаешься?
Дана сняла со стены и запихнула в коробку благодарность в рамочке.
— Ухожу.
— Увольняешься?
Дана улыбнулась.
— Ты всегда был сообразительным, Марвин. Ничто не может скрыться от тренированного глаза опытного юриста.
— Ты не можешь уволиться! Что ты будешь делать? Если ты считаешь, что я позволю тебе взять отсюда хоть клочок бумаги, хоть одного-единственного нашего клиента, то крепко подумай, прежде чем решиться на уход.
Дана повернулась к нему:
— Ты форменный осел, Марвин! Уже три года, как ты спишь и видишь меня уволить. А сейчас — что? Стараешься удержать? Неужели ты думаешь, что можешь чем-то меня напугать, если работать в этой конторе я больше вовсе и не желаю? — Она вышла из-за стола и направилась к нему. Он с опаской глядел на нее. Мужское самолюбие удерживало его ноги на месте, но торсом он подался назад, отстраняясь от нее. — У меня есть работа, Марвин, и работа хорошая — с приличным жалованьем, перспективами роста, гибким рабочим графиком. Они даже согласились с моим предложением оборудовать на предприятии детский сад для детей сотрудников. Я смогу отводить туда дочь и навещать ее среди дня, если будет охота.
— Ты бредишь, — издевательски протянул Крокет. — Таких мест не бывает в природе!
— Правда? Позвони-ка Дону Бернсайду и поинтересуйся у него, бывают такие места или же не бывают.
— Его Металлический концерн? И ты осмелилась туда обратиться?
— В этом не было нужды. Дон сам позвонил мне. Он пришел в восторг от моего выступления на презентации и, говоря по правде, положил на меня глаз. На следующей неделе я приступаю к работе в качестве юрисконсульта компании. Линду я беру с собой.
Челюсть Крокета отвисла чуть не до самой груди.
— Ты только посчитай преимущества, Марвин. Ты избавляешься от нас обеих, тем самым исполняется твоя заветная мечта. Никаких служебных бумаг и документов я с собой не беру. А кроме того, мне понадобится внештатный юрист — разбираться с тяжбами, контрактами и прочими делами. Не могу же я одна везти весь этот воз, обеспечивать законность сделок такой огромной компании! Пришли мне свое резюме, Марвин, а я подумаю. — И подмигнув ему, она опять заняла свое место за столом и взяла в руку нож для бумаги. — А теперь, с твоего позволения, — сказала она, вновь поднимая на него глаза, — мне надо довершить начатое — очистить кабинет, и я очень просила бы тебя без стука не входить!
Эпилог
Она обратила внимание на то, как легко застегивается блузка: продевать стеклянную бусинку в маленькую дырочку петли показалось ей проще простого. Она взглянула на свою поднятую руку — рука не дрожала. Не было даже малейшего подрагивания. Дане сделали повторную маммографию, на этот раз с введением тонкой проволочки, дабы точнее обозначить местонахождение опухоли. Завтра утром хирургу предстояло удалить злокачественное образование. Боль была адская, но Дана была совершенно спокойна.
Ее мать сидела в кресле напротив, держа на коленях Молли. Внешнее спокойствие давалось ей куда труднее. Когда она умолкала, переставая развлекать Молли книжкой, было заметно, что губы ее шевелятся в беззвучной молитве. Время от времени она взглядывала на Дану и улыбалась, но ни единым словом они не обменивались.
Дана до конца застегнула блузку, сунула ее за пояс синих джинсов и, сев рядом с матерью, взяла ее за руку. Им ничего не оставалось, кроме как ждать. Две недели потребовались Дане, чтобы преодолеть чувство, что Роберт Мейерс перехитрил ее, вероломно лишив удовольствия привлечь его к ответу за гибель брата. Она желала, чтобы он понес наказание, как понес бы его каждый рядовой американец, соверши он то, что совершил Мейерс. Как и процесс Марты Стюарт или суд над сотрудниками компании «Энрон», это доказало бы, что судебная система, созданная народом и для блага народа, и вправду действует неукоснительно, без оглядки на чины и звания. Но в этом ее желании был оттенок эгоизма. Она поняла это в тот страшный миг, когда ей показалось, что вот сейчас Мейерс убьет Элизабет Адамс.
Никакого анализа крови — ни Элизабет Адамс, ни плода — не производили. Дана блефовала тогда: опыт юриста подсказал ей, что одной этой угрозы вкупе с медицинской картой из его детства окажется достаточно, чтобы убедить Мейерса в доказанности его вины.
Дверь в приемную отворилась, и мать сжала ей руку. Вошедшая доктор Бриджет Нил держала в обеих руках по снимку и сосредоточенно их разглядывала. Не говоря ни слова, Нил подошла к рабочему столу в глубине комнаты, включила просмотровый аппарат и вставила в него снимки. Отойдя немного, она вперилась в снимки; не отрывая взгляда от экрана, она покусывала кончики пальцев; другой рукой она уперлась в бок. И Дана, и мать поднялись со своих мест. Мать усадила Молли на синий пластиковый стул, дав ей в руки «Ветчину с горошком» доктора Сисе.
Нил глубоко вздохнула и покачала головой.
Кейти Хилл, которая не могла больше сдерживаться, кинулась к ней с криком:
— Что? Очень плохо, да?
Доктор Нил повернулась к женщинам:
— Ее не могут найти.
— Не могут найти? — с тревогой спросила Кейти Хилл. — Как это?
Дана сжала ей руку.
— Успокойся, мама.
— Рентгенологи опухоль не нашли, — сказала Нил. — Я тоже ее не вижу.
Дане тут же вспомнилась дикая боль, когда грудь ее расплющили между двумя металлическими пластинами да еще вонзили туда проволоку.
— Только не говорите, что это надо проделать опять!
— Нет. — Нил отвернулась от экрана. — Технически снимки вполне качественные, сняты со всех ракурсов.
— Тогда почему же ее не могут найти? — спросила Дана.
Нил покачала головой:
— Потому что там опухоли больше нет.
— Как это — там нет? Что вы имеете в виду?
