— «Шварцмессер»? — Кузьма быстро глянул на участкового.
— Он, — кивнул тот и, взяв оружие, стал пристально его разглядывать. — «Шварцмессер» Телегина, метеоролога. Только странно… Как эта штука здесь оказалась?
— Получается, Телегин здесь был.
— Получается-то получается… — неопределенно проговорил Самсон Иванович.
Последний раз Протопопов видел «шварцмессер» у Ивана Телегина два месяца назад, когда по пути в стойбище он ночевал в домике метеорологов. Участковый знал, что Телегин очень дорожил ножом — единственной памятью об отце.
И тут он почувствовал головокружение, покачнулся. Кузьма поддержал его.
— Отвык… — сказал Самсон Иванович, словно извиняясь. — Очень уж неожиданно ударило.
— Надо срочно вызвать вертолет.
— Нам нужны сутки… Поговори со мной, Кузьма… Как-то мне не по себе. Давай, Кузьма, чаю попьем.
— Самсон Иванович, вы можете руку потерять. И вообще…
— Вот попьем чаю, найдем место, где выкопан корень… Потом подумаем «вообще».
По просьбе участкового Свечин заварил очень крепкий чай. Самсон Иванович, обливаясь потом, выпил четыре кружки. Затем они снова пошли к Лысой сопке, которая виднелась уж совсем неподалеку. Самострел и стрелу взяли с собой. Чтобы не стереть отпечатки пальцев, которые, возможно, на них были, Кузьма обложил оружие огромными, в зонт, сочными листьями белокопытника.
— Самострел, я помню, принадлежал Ангирчи… Нож — метеорологу Телегину…
— Я как чувствовал, Самсон Иванович… Как чувствовал — не обошлось это дело без Ангирчи.
— Подумать надо. Не торопись. Ангирчи ведь здесь после Дзюбы был.
— А если он и в первый раз с Дзюбой приходил? Потом еще… И нигде нет следов человека, — сказал Кузьма.
— Появятся, — уверил участковый. — Они есть.
— Где?
— Ты не заметил — кора с плавуна срезана. Молодое деревце смыло, занесло в распадок во время ливневого паводка. А кора с него сорвана. На подметки пошла.
— Что же вы мне не сказали? — упрекнул участкового Свечин.
— Я тоже не до всего сразу додумываюсь. Только теперь и сообразил.
— Вам в больницу надо…
— Вот найдем место, где корень выкопан, тогда…
Они снова пошли по звериной тропе в сторону Лысой сопки. Она на самом деле оправдывала свое название. По склонам темнела тайга, выше виднелась кайма стланика, а сама вершина была вроде бы совсем белой и даже поблескивала на солнце.
Настал полдень. Под пологом леса было душно. Однако в подлеске все еще держалась обильная роса. Стоило притронуться к стволу, задеть плечом ветки, как сверху сыпался сверкающий дождь, звонко ударявший по жестким августовским листьям.
— Вот и следы, — остановился Самсон Иванович.
Кузьма подошел и взглянул из-за плеча Протопопова. Почва в неглубокой лощинке, которую пересекали участковый и Свечин, была вязкой, и среди толстых, крепких стволов высоченного дудника и белокопытника Кузьма увидел сломанный кусок коры, а чуть дальше четко отпечатавшийся след сапога с окованным каблуком.
— На Дзюбе были олочи, — припомнил Свечин.
— Следы сапог Телегина, метеоролога. Отдохнем давай, Кузьма. Кровь не остановилась. Повязка намокла. В голове стучит. Да и подумать надо.
— Ведь все ясно…
— Не совсем, Кузьма. — Протопопов присел на валежину.
Свечин очень тщательно сделал несколько снимков, с ориентирами и масштабом, потом снял слепок со следов Телегина.
— Что же не ясно, Самсон Иванович? — спросил он, подходя к участковому.
Выглядел тот очень усталым, глаза запали, лоб покрыла крупная испарина.
— Не нравится мне это, Кузьма. Неужели их было здесь трое?
— Во всяком случае, есть кого подозревать.
— «Подозревать»… Тяжело. Люди жили бок о бок со мною. Здоровались, смотрели в глаза, не отводя взгляда.
— Чем же объяснить столько совпадений? Тайга не похожа на улицу, по тротуару которой проходят тысячи неизвестных людей, — проговорил Кузьма.
— Пока неизвестных нет. Крутова ищут и найдут. А совпадения… Если сочинять, то можно объяснить все совпадения. Но их должны объяснить они — Ангирчи, Телегин, Дзюба. А обстоятельства… Корень — женьшень. Видимо, и за двадцать лет я не все узнал об этих местах. Что-то осталось секретом, который, похоже, разгадал другой. Дзюба, например.
Свечин глянул на участкового искоса — не бредит ли? — и напомнил:
— Дзюба мертв. А Ангирчи, конечно, все свалит на него.
— Мертв… Но в данном случае говорить будут дела… Слова — что? И еще надо доказать, что самострел поставил Ангирчи. А Телегин… Не знаю… Ума не приложу, почему он тут оказался!
Пока Кузьма укладывал фотоаппарат и прочие вещи в рюкзак, Самсон Иванович осматривался, будто только сию секунду пришел сюда. Когда Свечин был готов отправиться в путь, участковый посоветовал:
— Иди по следам Телегина. Ангирчи шел за Дзюбой.
— Нам, по-моему, лучше держаться вместе. Вы не дойдете.
— Потом, потом. А то не успеем… Я не успею.
— Иду, иду, Самсон Иванович, — заторопился Кузьма, поняв, что Протопопов держится из последних сил, а дел у них еще много.
Главное, пусть участковый убедится, как Ангирчи провел его, воспользовался доверчивостью Самсона Ивановича.
Самострел — старое запрещенное оружие охоты, это Свечин знал. А кто, кроме Ангирчи, мог воспользоваться им?
Войдя в низинку, Кузьма двинулся сбочь от цепочки следов. Судя по отпечаткам, Телегин шел спокойно, ровно, не останавливаясь, — очевидно, твердо уверенный в правильности направления. Время от времени он преодолевал завалы, но и тогда Свечин без труда находил царапины и обдиры на трухлявой древесине. А в густом подлеске, где палые листья толстым слоем покрывали землю, стоило лишь точно сохранять взятое Телегиным направление — и Свечин снова выходил на след.
И вдруг следы пропали. Напрасно Кузьма кругами обходил заросли какого-то колючего, широко разросшегося кустарника.
— О-го-го!.. — донеслось сверху. — Кузьма-а!
Свечин чертыхнулся про себя. Надо же было Протопопову окликнуть его в тот момент, когда он потерял следы!
— О-го-го!.. О-го-го!.. Кузьма-а!..
— Да-да-а!
— Сделай затеску, где стоишь! Давай ко мне! Я выше тебя! Бери левее! Перед тобой стена! Левее иди — там расселина!
— Иду! Иду! — откликнулся Кузьма, поражаясь, что Протопопов знает, где он. Свечин взял левее и действительно вскоре в стороне увидел стену сброса, по которой ему было бы не подняться. А прямо перед ним зияла расселина, и он быстро взобрался наверх. Тайга здесь была совсем непохожа на ту, которую он только что оставил.
Высоченные кедры стояли не часто. Их темной меди стволы в два обхвата походили на исполинские колонны. Меж ними весело пестрели березняк, нежные липки и клены. Сквозь опавшую хвою кое-где пробивалась трава. Место было довольно сухое и теплое, приятное.
