последних часов максимум удовольствия. Несколько недель подряд ты заставлял Бо и меня мотаться с тобой по городу, а весь последний месяц сидишь, запершись у себя в комнате, как надувшийся школьник. Может, ты мне и друг, но честное слово, ты мне омерзителен!
– Клянусь Богом, Кевин, это чересчур, – вмешался Бо.
Джаред вяло махнул рукой:
– Да пусть его, Бо. – Он поднял на друга налитые кровью глаза. – Нотация кончилась или я для твоего вящего удовольствия должен выслушать что-то еще?
– Еще до черта всего, Джаред, но я слишком устал, чтобы зря тратить силы на пьяного недоумка. Утром я уезжаю в Сторм Хейвен, может, там найдут ответы на мои многочисленные вопросы.
Джаред, покачнувшись, встал:
– Черта с два, Кевин. Не суй свой паршивый нос в мои дела!
– Ага, в этом проникшемся к себе жалостью теле все-таки остался хоть какой-то дух! И что же за тайны, хранятся в Сторм Хейвене, если ты их так свирепо оберегаешь? Ты что, убил девчонку и похоронил ее в подвале?
Джаред кинулся на друга, но двигался он так вяло, что Кевин спокойно увернулся и схватил его за плечо. Джаред свалился на него и прежде, чем его поглотила тьма, успел пробормотать извинения. Если бы не Кевин, он бы сильно ударился об пол.
– Отлично, – прокомментировал Кевин. – Теперь мы можем уложить его в постель и заставить прислугу убрать эту грязь. Бо, позвони и вели приготовить нашему упавшему другу поесть, а я его уложу. Позже нам придется его привести в себя, чтобы понять, что происходит.
Горничная тотчас убрала в комнате, а Кевин влил в глотку Джареда немного бульона и попросил камердинера побрить его. Друзья пытались удержать его в постели, но он настоял на том, что примет ванну и оденется. Когда все трое устроились наконец внизу в кабинете, Джаред начал было извиняться за свое поведение, но друзья лишь пожали плечами.
– Мы хотим помочь тебе. Может, наконец, расскажешь, в чем дело? – спросил Кевин.
Губы Джареда искривились в язвительной ухмылке.
– Если хочешь знать, Кевин, меня не особенно тянет к излияниям. Но не бойтесь, что я опять нырну в бутылку, как только вы уйдете. Кстати, если у тебя когда-нибудь возникнет проблема, от которой тебе захочется уклониться, не пытайся забыться с помощью спиртного или женщин. Поверь специалисту – это не помогает. – Он закурил тонкую черную сигару и швырнул спичку в камин. – Мужчина должен смело смотреть в лицо своим проблемам – именно это я и хочу сделать.
– Деньги помогут? Буду рад подарить.
– Спасибо, Бо, но никакие деньги мне не помогут. Все ящики моего стола набиты банкнотами. – Джаред добавил себе под нос: – В картах везет, в любви не везет.
Кевин услышал и воскликнул:
– Ага! Как я и полагал, все это связано с юной леди, с которой мы тогда ненадолго увиделись! Как такая хрупкая девушка сумела вогнать тебя в такую хандру?
– Всякому ясно, что кроме случайных знакомств, у тебя никогда не было никаких отношений с девушками, иначе ты не задавал бы таких вопросов. Моя жена – не одна из тех маленьких мисс из общества, которые рады тратить деньги мужа и позволять ему жить своей жизнью. О нет, Аманда хочет полного подчинения. Ей подавай или все, или ничего.
– Подчинения? Какого подчинения? – Бо никогда не понимал Джареда, хотя и очень любил его.
– Она хочет детей.
Это не произвело на Бо никакого впечатления.
– И что? Сам их люблю. А ты нет?
– Черт возьми, парень, конечно, я их люблю! Ты думаешь, я чудовище?
Кевин задумчиво постукивал себя пальцем по губам. Через некоторое время его брови взлетели вверх, и он негромко спросил:
– Твоя мать умерла родами, да?
Джаред молча кивнул.
Кевин подмигнул Бо и воскликнул:
– Клянусь Иовом, Бо, ты был прав! Он втюрился! – Он встал, подошел к Джареду и хлопнул его по плечу: – Так ты и вправду влюблен в девчонку? Ах, Джаред, каких только страшилок мы себе не придумываем, когда влюбляемся! Отправляйся к ней, друг, и подари ей ребенка, раз она этого хочет. Деторождение – вот что удается женщинам лучше всего. Они становятся мягче и сговорчивее.
Джаред сказал тусклым голосом:
– Она может умереть, Кевин. Я не могу рисковать.
– А тебя, друг мой, может переехать почтовая карета, когда ты будешь переходить улицу. Жизнь – ненадежная штука. Ты что, хочешь отказаться от счастья только из-за того, что случилось когда-то с твоей матерью? Я и не знал, что ты такой трус.
Джаред вскинул голову:
– Ты и вправду так думаешь? Считаешь меня трусом? Может, и Аманда так думает? Когда я уезжал, она смотрела на меня очень странно.
Кевин понял, что взял верх, и поспешил воспользоваться преимуществом.
