Дверь, ведущая из ее комнаты в комнату Джейми, оставалась открытой, чтобы она могла подойти на его зов. Рейчел убеждала себя, что лишь переживания о Джейми мешают ей спать, но в глубине души знала, что это неправда.
Закутавшись в старенький халат, вынутый из чемодана, Рейчел заглянула к Джейми. Он крепко спал, свободный от тревог, терзавших его мать. Рейчел заметила свое отражение в зеркале от пола до потолка и улыбнулась с самоиронией. Как неуместно смотрелась она в этой элегантной комнате. И дело было не только в жалком халате. Ей не было места в этом доме, не было места в жизни Стивена…
Рейчел отогнала печальную мысль. Босиком она проскользнула на лестницу и спустилась в кухню. Чашка кофе поможет ей обрести ясность мысли, необходимую, чтобы решить, как быть дальше. После жестоких оскорблений Стивена оставаться здесь немыслимо.
Стивен сидел за кухонным столом. На нем по-прежнему был вечерний костюм, он лишь снял пиджак и расстегнул рубашку. Рейчел могла видеть загорелую сильную грудь, темные волосы…
В горле у нее пересохло. Сердце забилось. Она замерла в дверях. Ну почему даже сейчас Стивен вызывает в ней такое желание?
– Тоже не можешь заснуть? Интересно, почему? – В смехе Стивена не было веселья. Внезапное появление Рейчел оказало на него нежеланное действие, за что он сам себя возненавидел. Он поворачивал кофейную чашку, стараясь сосредоточиться на перемещениях гущи на дне и победить дрожь в голосе.
Рейчел проговорила едва слышно:
– Я беспокоилась о Джейми.
Она уже хотела было уйти, когда Стивен сказал грубовато:
– Бога ради, я не хотел тебя обидеть. Ты наверняка пришла сюда по делу, и я не собираюсь тебе мешать. Выпьешь кофе?
Рейчел колебалась. Находиться в одной комнате со Стивеном после вчерашнего не было сил, но не хотелось и показать, как сильно он ее ранил. Она молча взяла чашку и стала наливать кофе, пытаясь унять дрожь в руке. Стивен тоже подлил себе кофе, но не притронулся к нему. С непроницаемым выражением лица он спросил:
– Как дела у мальчика?
Рейчел подскочила и выплеснула кофе на полированный стол. И покраснела. Пятна расплывались на светлом дереве. Конечно, Стивен слишком хорошо понимает причину ее нервозности. Как несправедлива жизнь! Она не сделала ничего плохого – разве что любила этого человека слишком сильно, – но похоже, ей всю жизнь придется расплачиваться за счастье любить его.
– Если ты о Джейми, то ему гораздо лучше. Температура спала, он спокойно спит.
– Да, я имел в виду Джейми. Опять забыл, как серьезно ты относишься к тому, как я его называю. Прошу прощения. Впредь постараюсь быть внимательнее. – Стивен отпил остывший кофе. – Ты ведь назвала его в честь отца Роберта?
– Что?
Стивен вздохнул. Ну к чему сейчас-то изображать невинность.
– Отца Роберта звали Джеймс. Полагаю, потому ты и назвала Джеймсом своего сына. Хотя удивляюсь, что ты не назвала его Робертом, в память о моем двоюродном брате, который так много для тебя значил!
Ирония, звучавшая в голосе Стивена, была невыносима. Рейчел действительно назвала сына в честь его отца. Стивен Джеймс. Имя было единственным наследством, которое ребенок получил от отца. Но произносить это имя вслух оказалось слишком больно, слишком трудно для нее, и Рейчел сократила его до Джейми. А теперь Стивен воспользовался и этим, чтобы ранить ее.
– Мне нравится имя Джеймс. Так звали моего отца, и мальчик назван в его честь.
– Двойная выгода. – Стивен потянулся за кофейником. Открыть тугую крышку левой рукой оказалось непросто, но правая давала о себе знать при любом движении. Он уже принял две таблетки аспирина, но боль не проходила.
Чертов кофейник! Стивен вертел его так и сяк, но в результате лишь расплескал кофе на блюдечко.
– Позволь, я помогу.
Рейчел оказалась совсем рядом, и Стивен невольно отпрянул. Бессонная ночь окончательно измучила его. Рана болела, но дело было не в ней – тревожные мысли не давали Стивену заснуть. Боль и крушение надежд объединились против него.
– Нет! Мне не нужна помощь. Особенно твоя. – Стивен злорадно отметил, что она съежилась, как от удара. – Меньше всего мне хочется быть обязанным тебе, моя милая.
Какая боль! Рейчел слышала презрение в его голосе – по правде говоря, она почти ничего другого и не слышала от него за последние два дня. Но бессонница и томительные воспоминания обострили ее впечатлительность. Она коротко всхлипнула и бросилась вон, желая только одного – бежать от страданий, которыми Стивен, похоже, решил извести ее.
– Проклятье! – Стивен последовал за ней в холл. Он развернул Рейчел к себе, и его решимость отступила при виде дрожащих губ и слез, стоявших в ее глазах. Его голос невольно смягчился. – Я жалею, что сказал это.
– Почему, если ты действительно так думаешь? Что толку лгать? Я знаю, ты… ты ненавидишь меня.
Ее голос дрогнул, но она проглотила слезы. У нее еще есть гордость. Если она потеряет и ее, ей останется лишь невыносимая мука постоянного сознания того, что Стивен ее ненавидит.
– Ты не можешь винить меня за это! – Гнев вспыхнул в нем с новой силой, подкрепленной презрением к самому себе за минутную слабость.
Он схватил Рейчел за обе руки. Боль в раненой ладони была ничем в сравнении с огнем, жегшим его
