– Теймар, попроси ее показать тебе мастерскую, – ввернул Кьяран, небрежно выдав сведения, которые Фиоре пока что намеревалась держать при себе. Она досадливо прикусила губу и сжала правую руку в кулак, пряча испачканные краской пальцы. – Она ведь самая талантливая художница Эйлама.
– Не самая!
– Из ее чашек пьет чай герцог Аладоре, – продолжал книжник, посмеиваясь и не обращая внимания на возмущение Фиоре. Он искренне гордился успехами своей воспитанницы, которая за каких-то два года сумела завоевать доверие почти всех мастеров и торговцев Эйлама, людей деловых и несуеверных, и совершенно не желал понимать, что ее ремесло несет в себе не только радость творчества и неплохой заработок. – Около года назад она расписывала блюдо – нарисовала двух танцующих фениксов с огненным оперением. Мне все время казалось, что рисунок вот-вот оживет!
– Очень интересно, – заинтересованно произнес грешник. – И какие дьюсы вселяются в твои… работы?
– Я слежу за этим, – сказала девушка и сама удивилась тому, как холодно прозвучал голос. – Пятна, трещины, все по правилам. Пока что никто не жаловался!
– Что ж, – грешник вздохнул. – Славно. Жаль, я не сумею оценить твое искусство, потому что не различаю цветов.
«Искусство? – подумала Фиоре и смущенно покраснела, а потом вдруг осознала, что Теймар сказал о цветах. – Ох… Кьяран, зачем ты затеял этот разговор?!»
Повисло неловкое молчание.
– Наверное, очень сложно быть таким необычным, – сказал Кьяран. – В городах вроде Эйлама грешникам приходится несладко. Люди так легко вершат несправедливость… – Он не смог договорить, умолк с виноватым видом.
Фиоре взглянула на своего опекуна и ощутила, как волна всепоглощающей нежности захлестывает ее с головой.
Он помнит. Прошло семь лет, но он ничего не забыл…
– Вы не знаете, какой я на самом деле и какого отношения к себе заслуживаю, – ровным голосом проговорил Теймар, опустив взгляд. – Поэтому не пытайтесь определить, что справедливо, а что нет… Впрочем, поговорим лучше о чем-нибудь другом. Вот скажите, кто нас подслушивает последние полчаса?
Книжник потупился – он, как обладатель ключ-кольца, был осведомлен обо всем, что происходило в доме, но не ожидал, что грешник тоже многое чувствует. Для Фиоре и Ансиль случившееся не стало сюрпризом, поскольку они обе хорошо знали характер Геррета и могли с легкостью предсказывать его поступки.
– Малыш, иди к нам! – крикнул Кьяран. – Тебя заметили.
– Не называй меня так! – донеслось откуда-то сверху.
Спустя мгновение одиннадцатилетний внук книжника возник на седьмой ступеньке лестницы, после чего спустился, нарочито громко топая. Сидевший у него на плече томик в красной обложке перелистывал сам себя, шурша страницами; Фиоре знала, что это «Необыкновенные истории» Вара, одна из любимых книг ее племянника. Геррет был щуплым и худым, а еще казался болезненно-бледным – почти таким же бледным, как грешник. «Сколько времени Сола держит его взаперти? – подумала Фиоре. – Почти год. И скоро ему исполнится двенадцать…» Это означало, что любой день мог стать для мальчишки последним. Меры предосторожности, предпринятые Солой и ее мужем, были совершенно бесполезны, поскольку сонная зараза поражала как тех детей, которые много времени проводили на улице, так и затворников поневоле. Фиоре не раз пыталась все объяснить дочери Кьярана, но та не желала слушать и любой подобный разговор превращала в безобразную сцену.
Что до Геррета, то он был осведомлен о своей участи не хуже, чем взрослые.
– Я читал про таких, как ты, – сказал мальчишка немного высокомерно.
«Как невежливо», – пробормотала Ансиль, а Кьяран покачал головой. Лишь Фиоре знала, что это напускное высокомерие – один из способов спрятать робость и страх перед незнакомцем.
– А правда, что нужно триста тридцать три печати для того, чтобы удержать дьюса в человеческом теле?
– Зависит от дьюса и от тела, – ответил Теймар с очень серьезным видом. – Что ты еще вычитал в своих книгах?
– Потерянные души… так вас называют, – проговорил Геррет, чуть помедлив. – Ну… и еще по-всякому. Как ты потерял глаза?
– Геррет! – возмущенно ахнула Ансиль.
Грешник произнес со странной улыбкой:
– Против собственной воли.
– А руку?
– В каком-то смысле добровольно. Кьяран, у вас очень любознательный внук!
– Да уж, это заметно, – пробормотал книжник. – Геррет, ну-ка иди в комнату и закрой дверь изнутри. Я проверю, можешь не сомневаться! – Мальчишка насупился, но Кьяран был непреклонен, хотя в его голосе не было и малой толики гнева. – Быстро!
Геррет ушел столь же шумно, как и появился; через некоторое время на настоящем втором этаже хлопнула дверь. Кьяран удовлетворенно кивнул и проговорил, обращаясь к грешнику:
– Не могу на него сердиться, не могу его наказывать. Все из-за сонной болезни… как подумаю, что… – голос книжника прервался, но он нашел в себе силы продолжить: – Ты уж прости Геррета, Теймар. Он всего лишь мальчишка!
– Я ничуть не обиделся, – сказал золотоглазый, и Фиоре поняла, что сейчас наконец-то пойдет речь о главном. – Раз уж мы вспомнили о сонной болезни, то мне больше нет нужды опасаться испортить кому- нибудь настроение. Я хочу о многом вас расспросить…
– …потому что намерен разбудить спящих, – закончил Кьяран. Грешник удивленно поднял брови. – Не ты первый, не ты последний. Парень, у тебя ничего не получится.
– Почему?
– Потому что вот уже много лет такие попытки оканчиваются ничем, – сказал книжник, вздыхая. – Потому что с каждым годом дела наши все хуже и хуже. Задавай свои вопросы, я постараюсь ответить… если это вообще возможно, разумеется.
– Что ж… – Теймар чуть помедлил. – В городе есть печатники?
Кьяран усмехнулся.
– Есть. Ее зовут Имарис, и она вот уже лет пять-шесть совсем не выходит из дома, не принимает гостей, не отвечает на просьбы и мольбы о помощи… люди считают, она помешалась. Орсо – глава городского совета Эйлама – приказал нескольким торговцам бесплатно отпускать ее служанке все необходимое и великодушно взялся оплачивать счета.
– Он предусмотрителен, – заметил грешник. – Не желает ссориться с Цитаделью, хоть та и не смогла помочь Эйламу… Так, с этим все ясно. Кьяран, а что за сооружения расположены по ту сторону Спящего, у его подножия?
– Это Северные ворота, – ответил опекун Фиоре, чуть заметно смутившись. Сама она предпочла уставиться на свои руки, чтобы ничем не выдать волнения: безобидный вопрос Теймара был на самом деле весьма опасным. – Там раз в две-три недели проходит что-то вроде ярмарки – торговцы встречаются, заключают сделки… фарфор продают и покупают, а лавочники запасаются продуктами и прочими необходимыми товарами.
– А почему бы то же самое не устраивать в самом городе? – удивился грешник. – Эйлам велик, и рыночных площадей у вас должно быть не меньше четырех. Или я чего-то не знаю?
– Ну-у… – Кьяран тяжело вздохнул. – Все боятся. Несколько лет назад прошел слух, будто наша земля заражена…
– Глупости! – фыркнул Теймар. – Тут бы уже не осталось ни одной живой души.
– Придет такой день… – прошептала Ансиль, до сих пор хранившая молчание. – Когда я думаю об этом, то невольно радуюсь, что мой родной сын семнадцать лет назад сбежал из дома и отправился искать лучшей доли. Правда, я уже давно не получала от него писем, но хоть знаю, что он не живет в этом
