Большой любитель порыбачить, Атамбай в этом году впервые выбрался на природу. Бесконечные дела, отчеты, проверки, ревизии, балансы - не способствовали расслаблению, не было ни выходных, ни настоящих праздников, ни нормального рабочего дня и отдыха. Его могли задержать на работе до позднего вечера, вызвать среди ночи, нежданно-негаданно отправить в командировку, нагрузить обязанностями, не свойственными его профессии. Но он не жаловался, в команде Муратидзе все работали одинаково много, оказывается, к этому тоже можно привыкнуть. Поэтому редкие свободные дни ценились, как настоящая удача.
В это место, которое называется Майли-тугай, они ездили с отцом ещё тогда, когда тот работал в Турланской экспедиции геологом. Вечные его разъезды в степях, в пустынях, в горах, наложили отпечаток и на жизнь Атамбая: он, как и отец любил природу. А здесь, в Майли-тугае, много лет назад вырыли землянку - в дремучих тугаях найти её было не просто - и приезжали сюда, рыбачили по нескольку дней. На Дарье таких землянок полно: опустившиеся пьяницы, бичи, рыли их - скрываясь от холода и кредиторов, от родственников и от полиции. Они уходили из городов и устраивались возле реки: жили ловлей рыбы, и ружьишки у них водились, стреляли кабанов, фазанов и уток. Но чаще всего бездельничали, ходили друг к другу в гости и пили брагу, так как дождаться окончания её брожения и изготовить нормальный самогон - не хватало терпения. А в землянке, вырытой Атамбаем и его отцом однажды поселился бомж Витя, которого прозывали они то кукушонком, то есть, подкидышем. Это было даже к лучшему: теперь не опасаясь, они могли оставлять там не хитрые рыбачьи снасти, скарб, который прежде всякий раз таскали с собой. Когда родители перебрались жить в Астану, Атамбай наведывался к Вите один, привозил дешевого разливного вина и еды. Дешевого потому, что другого Витя не пил, особенно водки. А может и пил, но стеснялся причинить хорошим людям растрату. Видимо не все ещё растерял - совесть осталась.
Опять клюет! Поплавок нырнул и спрятался под воду, леска натянулась, Атамбай дернул удочку, она согнулась - и на воздух взлетела рыбина размером по локоть. Сколько переловил рыбы, но всегда, когда на крючке оказывалась новая - испытывал волнение, будто в первый раз. Радостно снял желтого жирного сазана, насадил на кукан и бросил назад в воду, заправил червяка и следом кинул удочку.
Наступал вечер, и видимость становилась никакой. Появились комары. Черные, голодные, звенели над ухом, кусали сквозь брюки и рубашку, попадали в нос - тучами вились над головой. Атамбай шлепал себя по лицу, по ногам, рукам, затем сломил камышину и стал разгонять ею стаи кровососов бесполезно. Не выдержав, воткнул конец удочки в солончаковый бережок, схватил улов и помчался в землянку по высокой траве. Витя хозяйничал у костра, готовил тройную уху из рыбы, пойманной в обед. Чего-чего - а это умел. Сначала в большом казане варил ту, что помельче, затем шумовкой её вынимал и закладывал чуть покрупнее, затем вынимал и эту, а закидывал самые жирные, отборные куски сома и сазана. Процесс получался длительным, Витя за это время не однажды прикладывался к пятилитровой канистре разливного вина, но когда уха была готова, и Атамбай, полный кулинарных предчувствий, начинал трапезу - то был абсолютно уверен: такому бульону могли завидовать боги. Даже в жарких условиях юга, когда он к утру остывал - превращался прозрачный холодец. А ежели горячий, да с перчиком, да в прикуску с сомовьим боком, да со свежей петрушечкой и лучком, да с помидорчиком, да под сто пятьдесят граммов русской водочки - то стоило забыть все на свете, а приехать на Дарью!
Витя, черный от жаркого солнца, накачанный вином и утрамбованный ухой сыто щурился при всполохах догорающего костра.
--Ну, слава богу. - сказал он. - День прошел, и ладно.
--Разве ты веришь в бога? - лениво поинтересовался развалившийся на спальном мешке Атамбай, стараясь быть ближе к костру, там меньше комаров. Ты, спившийся и почти конченный человек? - Витя не обижался на правду, он и сам считал себя конченным.
--Может, и верю... По своему...
--По своему?
--Как тебе объяснить... Вот вечные темы: бог - это добро, да? Говорят бог - всеобъемлющ. Если он со своим добром всеобъемлющ, значит, для зла места не остается. Но ведь зло существует? Тогда что? Он не всеобъемлющ? Или, получается, не всесилен, раз смог допустить в своем пространстве существование дьявола со злом? Какой же это бог, если не всесилен? Но нет! Он всеобъемлющ и всесилен! Откуда же тогда зло? И это - главный вопрос. Какой же думаешь ответ? Ответ таков: бог - есть дьявол, дьявол - есть бог! Единое целое! Палка о двух концах: сколько её не дели, останутся два конца. В жизни хватает примеров, когда добро становится злом, а зло - добром. Классический: безнадежно больной просит сделать инъекцию, чтобы умереть. Можно оценить поступок врача, исполнившего эту просьбу? Ежели он её выполнит - сделает добро умирающему, сократив его страдания, но пойдет против воли бога, давшего человеку жизнь. Не выполнит - чист перед богом, зато продлит муки больного, в глазах его - останется черствым и бездушным. Как определить, что здесь добро, а что зло? Что от бога, а что от дьявола? Определить нельзя, потому что, бог - это и есть дьявол! Хорошее - это и есть плохое! Плохое - это и есть хорошее! В молодости от меня ушла девушка. Я был на грани помешательства, пока не понял: хорошо, что ушла. Она ещё не стала женой, и если бы ушла после свадьбы - было бы хуже! Но и тогда было бы хорошо: чем жить с неверной женой - пусть лучше уйдет! И я молился богу за то, что он принес мне страдания. И проклинал его за то, что подарил мне счастье побыть с этой девушкой.
--Ты философ, однако! - удивленно приподнялся на локтях Атамбай. - Не ожидал, не ожидал! Не только философ - еретик! Лет четыреста, триста тому назад тебя сожгли бы на костре за богохульство! Интересно, а как тебе видится создание мира? Человечества?
--Могу сказать... Ну, во-первых бог существует - это точно, из этого и буду исходить. А во-вторых... Ты веришь в искусственный разум?
--Нет. Причем здесь он? Технический разум зависит от человека, сколько бы ни был совершенен. ЭВМ без человека - груда железа.
--Все правильно. И вот представь. Однажды бог решил создать себе в помощь машину. Раз он создает, значит, он творец, а любой творец желает видеть свое творение как можно более совершенным, как по форме, так и по содержанию. И создал он из подручного биологического материала красивую машину - человека. Наверное, эта машина долго и надежно ему служила, пока не появился первородный грех. Этот грех - сбой в программе, заложенной в богом задуманной машине. В результате этого программного дефекта - человек начал саморазвиваться и самосовершенствоваться против желания бога. Бог потерял контроль над человеком, он не задумывал его таким, каким он стал. Отсюда память человечества о первородном грехе, о сбое программы. Отсюда - наше желание обращаться чаще к богу, как создателю- программисту за тем, что бы поправил запартаченные в результате небрежного пользования программы - то есть смыть грех. Саморазвиваясь - человек и сам стал нагло мнить себя богом! Он начал создавать машины, которые по интеллекту близки к его разуму. А теперь скажи мне, где гарантия того, что в один прекрасный момент, программы ЭВМ не дадут сбой и не начнут саморазвиваться подобно тому, как это произошло с человеком, и не появится тайный, пока ещё, искусственный разум? Ведь и человек прежде был обыкновенной грудой материала? А компьютерный вирус уже имеет задатки саморазвития. Многое о чем я думаю - вяжется с библейским учением, кое-что - нет. Вот очень, очень коротко мое видение на создания мира. Я могу развить мысль, да к чему тебе? И потом - спать пора.
В траве у головы стрекотали сверчки. Высоко в небе, среди звезд, промелькнула, падая, комета. Атамбай встрепенулся, и махнул рукой: прозевал с желанием! Ночью желание всегда нужно держать наготове: подумать хорошенько, выбрать главное и запомнить, поджидая очередную комету.
--Вить... Мне неудобно спрашивать... Не хотелось в душу лезть. По виду - ты чистый бичара, а послушать - связно говоришь, грамотно строишь предложения, имеешь хороший словарный запас. Создаешь впечатление интеллигентного человека. Откуда это?
--А ты думал! Раньше я летчиком был. - Витя в темноте шумно вздохнул. Общался с людьми такими, что... Журналисты в друзьях ходили, художники алматинские, из технической и творческой интеллигенции многие меня знают. За границу летал в свое время. А потом, как бардак начался - а! Чего вспоминать!
--Жалеешь?
--Жалеть? - прозвучал удивленный голос. - Не. Не жалею. Пить я все равно не брошу. - И опять вздохнул. - Мне хорошо здесь, раздольно, бомжовая вольница. А ты меня жалеешь, да? А я жалею тебя. Потому что, все у вас там враньё, воровство, зависть, измена, корысть, деньги, деньги, деньги. Воруют на самом верху, оттуда - ниже и ниже, до самого последнего чиновника. Не воровать не модно. Вроде, как и
