леденеют, что приходиться зубами вытягивать из-под плотных резиновых манжетов гидрокуртки рукава свитера (слава богу, что они длинные) и прикрывать ими озябшие конечности. Были у меня и шерстяные перчатки, но на воде они сразу промокли бы, да и лучше, когда пальцы греются друг о друга, и можно менять на рукаве положение промоченных пятен, а ладошка остается голой и чувствует весло. Засовываю пальцы в рот, немного отогреваю дыханием, но надолго бросать весло нельзя — если не грести, сносит обратно вверх по реке. Постепенно, незаметно начинается дождь.
Плавание по течению против ветра по скорости стало почти равносильно подъему против течения бечевой. На наветренных участках русла борюсь с высокими крутыми валами, нагоняемыми встречным ветром. Какие-то десять километров сплава заняли полдня. Несмотря на активную греблю, ноги к этому моменту замерзли окончательно.
Но вот вплываю в могучую реку. Момент торжественный. Здравствуй, Танюрер! «По Танюреру — не то что по Канчалану. Там тебе против течения не пройти», — помнила я слова оленеводов и, конечно же, с трепетом ждала этой встречи. Какой он окажется? Смогу ли действительно подниматься по нему? Одновременно я успокаивала себя мыслью о том, что, даже если не смогу подняться, возвращаться уже точно буду другим путем и увижу реликтовую тополиную рощу у Танюрера на Полярном круге.
Днищем каяка заползаю на камни галечника, съежившись, не вылезая наружу, сижу на стрелке рек, на развилке пути, верчу головой. Мокрый капюшон гидрокуртки облепляет щеки, первые холодные струйки противно ползут за шиворот. Справа налево мимо меня несется стремительный поток, ветер клубящимися шарами гонит над ним заряды дождя. Серое беспросветное небо. Налево, вниз, по ветру и течению плыть легко, только оттолкнись веслом и… Но теперь-то возвращаться мне совсем не хочется, путешествие затянуло и поглотило меня, я чувствую себя на своем месте, в своей тарелке, теперь я почему-то наполняюсь уверенностью, что Ледовитый океан вполне досягаем.
Сразу становится видно, что характер Танюрера действительно иной, не похожий на все предыдущие, пройденные мной чукотские реки. В том месте, где Озерная впадала в Танюрер, он тек единым руслом, в ярко выраженных высоких обрывистых берегах, высота которых достигала десяти метров. И крутые склоны эти прямо от воды были покрыты густыми зарослями ольховых кустов. А выше, там, где начинался обрыв, шла голая плоская тундровая терраса. Открытая всем ветрам, без единого кустика. Ширина реки здесь была около 50–80 метров. Галечники вдоль воды, под обрывами земляных берегов, были очень узкие и присутствовали не везде, впереди просматривались участки сплошных «коридоров» — стен кустов по обоим берегам. Течение реки было стремительным, оно было сильнее, чем на реках, по которым я до этого поднималась вверх.
Сначала я даже испугалась, что не смогу подниматься по Танюреру. Шел дождь, вода уже прибывала — галечники были частично затоплены. Непогода разгуливалась, разумно было бы встать на стоянку, но шило в известном месте не давало мне покоя. Решаю пройти вперед. Сдергивая фартук-юбку, вылезаю из нагретого внутреннего пространства каяка, ощущаю всю свою жалкую незащищенность от напора стихии. Принимаю на себя всю ветреную мощь непогоды, ледяные струи. «Надо попробовать, как тут пойдется», — лихорадочно твержу я себе, разматывая бурлачную веревку негнущимися красными пальцами.
На сплаве кроссовки у меня были еще сухие, но теперь их неизбежно надо было мочить. Ноги и так замерзли, теперь, поверх непромокаемых гидроштанов, их будет сжимать панцирь холодной мокрой обуви… Потом, конечно, об этом не думаешь, но первый раз замочить кроссовки всегда неприятно.
«Если я сейчас, в непогоду, смогу пройти здесь, то потом уж и подавно. Надо оценить, каков он, этот Танюрер», — думала я, вышагивая по залитой гальке, первые метры ведя каяк против течения, отвернувшись от ветра, иногда продвигаясь спиной вперед. Дотягиваю каяк до конца галечника. Теперь нужно траверсировать струю, дальше под берегом глубоко. Ветер накатывается сильными порывами, затем немного ненадолго утихает. «Ногами вверх на деке здесь уж точно не поеду, — размышляю я, из-за прикрытия кустов высматривая обстановку на воде, — даже стоячие валы на середине». Надеваю «юбку»: будет захлестывать; дожидаюсь ослабления ветра и в промежутке между его порывами «стреляю» от берега. Гребу изо всей силы, выкладываясь в рывке, меня сносит вниз метров на пятьдесят, но все-таки я дотягиваю до последних камешков начала отмели противоположного берега. Ура! Двигаться можно!
Дойдя против течения до конца этой отмели, оказываюсь на косе острова, слева от меня тоже несется поток. На косу нанесло большой куст с разлапистым корнем, он сидит на мели, а между ним и берегом вымыло небольшую глубокую яму, где бурлит вода. С островка направо плыть нельзя, галечник там где-то далеко, я даже не вижу его. Галечник только передо мной, надо пересечь протоку, но в ней хорошее падение, а оценивая глубину по валам, понимаю, что перекат пешком не перейти. Как стартовать? Течение прямо у берега, я и сесть не успею, и гребка не сделаю, как меня тут же снесет вниз, и все мои предыдущие усилия пойдут насмарку.
Меня выручает улов за корягой. Нос загружаю на корень, кое-как таким образом закрепив каяк, аккуратно заползаю на него, сажусь, задраиваю «юбку», схожу с корня, и меня тут же начинает переворачивать в этом небольшом бурлящем уловке — выход со стоячей воды на течение всегда чреват неожиданностями.
Ощущаю под собой перемешивание струй, меня беспорядочно раскачивает в разные стороны, неожиданно накреняет. Еще здесь и купаться? Брр! Страшно и подумать. Опираюсь о воду лопастью весла то слева, то справа, удерживаю равновесие, одновременно пытаясь выйти на струю. Каякер я или нет, в конце-то концов! Делаю, наконец, резкий гребок и, подставив днище струе, выхожу на течение, тут же устремившись вперед к желанной отмели. Вброс адреналина в кровь ненадолго согрел меня, придал сил, и я успешно форсирую протоку, не сев на камни переката и избежав тем самым переворота. Зацепляюсь за край отмели. Сделан еще один шаг к заветной цели.
Танюрер петлял не сильно, поэтому и нелегко было продвигаться по нему, сила течения была почти везде равномерная. При перечаливании на другой берег реки меня неизбежно сносит вниз на несколько десятков метров. Один раз воспользовалась для продвижения мелководной протокой, где сила струи была небольшой. Находясь на сыпучем откосе, метров пяти высотой, лавируя среди редких отдельных кустов, манипулируя веревками носа и кормы, как марионетку, я четко проводила каяк меж крупных надводных камней. Да, опыт Канчалана пригодился мне. Количество перешло в качество, и теперь, похоже, я сдавала экзамен вождения каяка на «отлично».
В конце протоки вижу: и мой левый берег, и правый сплошь в стене кустарника. Труба-дело. Ничего не остается, как идти по воде вдоль берега. Иду у самой кромки кустов, и глубина все увеличивается. Вот мне по колено, потом выше колена, и уже по пояс. Ну, интересно! А течение сильное. Цепляюсь за ветви, чтобы хоть как-то продвигаться вперед, чтобы, поскользнувшись, не сползти на большую глубину. Не могу выпустить каяк на простор, отвести его от берега, потому что у меня нет постоянной скорости и свободных рук. Каяк на недлинном поводке послушно, слава Богу, едет за мной, почти не цепляется за кусты, а ведь любой зацеп — это возвращение. Вода прибывает. Словно во сне, с трудом переставляя ноги, медленно пробираюсь вперед, к спасительному участку береговой отмели.
Понимаю, что пройдет еще немного времени, и я выдохнусь и начну замерзать. Но пока я не вижу хороших мест. Мне хочется найти стоянку с укрытием от ветра. Все береговые откосы — крутые, заросшие, а наверх пробираться сквозь кусты совсем не разумно. Вот на островке за полосой галечника на пологом возвышении растут кусты, за ними относительно безветренно. Но вставать на острове, да в непогоду — ну уж нет!
У первой же видимой не заросшей кустами от воды сухой тундровой полочки вылезаю на двухметровый обрыв берега. Здесь более-менее сухо, нет стоячей воды между кочек. Вокруг ровная голая тундра, поднимающаяся на небольшом отдалении от реки десятиметровой терраской, однако склон ее как раз наветренный. Неширокая, метра в три, полоса кустов идет лишь по откосу берега, прерываясь на небольшом участке, где я пристала.
Ветер сильнейший, но на ветру ставить мой тент легко. Без ветра мне приходится придерживать длинную стойку-весло рукой и одновременно втыкать 2 маленьких колышка, растягивая нижние углы тента, а потом отходить с веревкой оттяжки конька. Прикидывать расстояние на глаз. Потом поднимать завалившуюся стойку. Перемещать оттяжечный колышек, регулируя длину. А ветер поддерживает стойку, не дает ей завалиться.
Сейчас мои движения доведены до автоматизма. Точно определяю направление ветра и намечаю по нему линию постановки конька. Располагаю задний край тента так, чтобы на него дул ветер. Первым делом
