ковром укутали корни, берегут их от мороза. Затем мириады незаметных тружеников — грибков, микроорганизмов роскошно пируют на них и превращают этот тёплый ковёр в питательный гумус. Он пригодится весной и летом, когда проснутся деревья и тронутся в рост. Ничто в природе не пропадает. Кончается в этом месяце листопад, раздевается и единственное наше хвойное дерево: мягкие жёлтые иголочки лиственницы устилают землю. А цветы ещё держатся на полях и лугах: краснеют головки клевера, желтеют кульбаба осенняя, донник лекарственный, белеет высокий тысячелистник, ромашка. А некоторые цветы ещё и вторично зацветают: лютик, неугомонный одуванчик, а на сыроватых лугах ещё и первоцвет мучнистый. Подвигается октябрь к ноябрю, можно и утренних заморозков дождаться, а в конце месяца иногда и лёгкий снежок пойдёт. «Первый снежок — не лежок», — говорят в народе. «В осеннее ненастье семь погод на дворе: сеет, веет, крушит, мутит, ревёт и льёт и снизу метёт». Безрадостная поговорка. Но хоть листья опали, а есть на чём ещё отдохнуть глазу: все ягоды на кустах поспели. Не хуже красных листьев рдеют кисти рябины, а там и калина расцветилась, шиповник, а пониже поклонишься, и клюквы с брусникой тоже красным-красно, не ленись собирать. Брусника — так даже и второй раз, бывает, зацветёт — залюбуешься на крохотные нежные колокольчики.
Первыми, не дождутся даже полной спелости, принимаются за рябину дрозды. Дружные птицы целой тучей с криком, с каким-то забавным квохтаньем облепят дерево, на весь лес слышно. Грузные глухари пожалуют лакомиться: долгую зиму ведь мороженую хвою жевать будут, тетерева целыми стаями. А рябчиков сибирские охотники рябиной даже в петлю заманивают. Чижи, щеглы только семечки вышелушат, мякоть на землю роняют. Их объедки подберут все, кому вверх не забраться: зайцы, кабаны, косули. Куница, соболь на дереве пируют, кровожадный хорёк и тот внизу пасётся. А медведь, сколько ему надо сучков, могучей лапой наломает. Всех щедрое дерево угостит. И ещё останется для северных гостей, которые к нам из родных мест вроде как на юг прилетают: снегири, свиристели, щуры и бродяги-клесты. Все краски юга они на ярких пёрышках принесли: розовый, красный, малиновый. Самочки серенькие, простенькие между яркими мужьями незаметны, но в аппетите от них не отстают — проголодались за дальнюю дорогу.
Прозрачен осенний лиственный лес, и ярка густая зелень хвойного. Невольно сравниваешь, невольно спрашиваешь: почему? Но ещё удивительнее: ведь в засушливых жарких странах деревья тоже сбрасывают листья, пока не кончится засуха и прольются благодатные дожди. У нас в холодную погоду корни перестают подавать воду вверх. Листья продолжают испарять воду через устьица. Что же делают деревья? Они сбрасывают листья, как делают их братья жарких стран. Мало того, в листьях накопились и вредные вещества (особенно в городах, около заводов). Дерево от них освобождается. А зимой тяжесть снега может и сломать ветку, вовремя не сбросившую листья. Всё правильно, понятно. А как же хвойные? Сравните широкий лист и узенькую иголочку. Кто больше испаряет влаги? Лист, конечно. И ещё: иголочки покрыты восковым налётом. И устьица у них в углублениях, и на зиму они закрываются. Но… справедлива старая поговорка: «каждая палка — о двух концах». Берёза или липа каждую осень сбросит листья и с ними от всех вредных веществ освободится. Можно жить наново. А иголка живёт на ёлке или сосне пять-семь лет. Они долго копят в себе всё вредное, отравляют этим родное дерево. Потому хвойные больше страдают от загрязнённого городского воздуха, чем лиственные. Помогают ёлке, сосне, лиственнице, если растут с ними, лиственные: ведь листья перегнивают в подстилке в два-три раза быстрее, чем иголочки. Берёза, липа, ольха сделают почву плодороднее. А красная бузина не только полезна улучшением почвы. Давно замечено: не любят её насекомые-вредители и в лесах, и в садах. Не человеческому, мало чувствительному носу дано разобраться в тонких, губительных для насекомых ароматах-фитонцидах, нечувствительным для нас облаком обволакивающих скромный кустарничек. Красные его ягоды на наш вкус вовсе непривлекательны, а посмотрите, как лакомятся птицы. А подстилка из опавших листьев бузины (соединения синильной кислоты) губит гусениц большой тополевой стеклянницы, от которой осина, бальзамический тополь суховершинят и засыхают. Целый набор таких разнообразных свойств у одного скромного кустарника. Если нам кажется, что какое-то живое существо ничем не интересно, значит, мы не сумели его как следует рассмотреть.
А вот у черёмухи, черники, ежевики листья не красные, а жёлтые. Полезная придумка: на жёлтых листьях тёмные ягоды заметнее, чем на красных. А чернике и черёмухе этого и нужно: зрелые ягоды птицы скорее заметят и скушают. Съели и дальше побежали или полетели. Ягода переварилась в желудке, а семена птица посеяла где-нибудь подальше от родного куста. И птице хорошо, а семечку ещё лучше: ведь у него крылышек нет, птичьи крылья и ноги его переселили. В тихие солнечные дни листья, точно яркие бабочки, тихо колыхаясь, плывут, опускаются на землю. Но вдруг налетит жестокий холодный вихрь, и разноцветный рой, глазам больно, сорвётся с голых, словно озябших, ветвей. Жалобно, тонко засвистят они, замечутся. Прощай, осенняя краса, до будущей осени.
Птицы улетают
Одними из первых улетают насекомоядные: зёрнами не питаются, насекомых нет. Из них первыми летят кукушки старые: детей они не знают и дети их. Примечательно, что молодые не проявляют никакого интереса и к приёмным родителям: выучились, наконец, кормиться самостоятельно и — прощайте! Как будто маленьких птичек, из сил выбивавшихся, чтобы накормить ненасытную громадину, уже перебравшуюся из тесного гнезда на ветку, для кукушонка не существует. Интересно наблюдение одного учёного, что приёмный «отец» приближался к кукушонку даже с некоторым страхом и, явно пересиливая себя, засовывал добычу в разинутую пасть. По-видимому, слишком уж велико несоответствие роста приёмыша с теми, кого он считал бы собственными детьми. Случается также, что кукушонок, вовремя не выбравшийся из дупла, где было гнездо горихвостки, уже оперившийся, не мог из него вылезти. Приёмные родители, взволнованные, метались между тягой к перелёту и необходимостью кормить застрявшего в гнезде кукушонка. Наконец, не выдержали — улетели. Взрослые кукушки, пролетавшие мимо, никакого участия в судьбе погибающего от голода родича не принимали. Однажды мальчики, случайно заметившие такого узника, освободили его и принесли домой. Но и к ним он никакой привязанности не проявил и при первой возможности улетел в Африку, как ему и полагалось. Мальчики очень ждали его прилёта весной, надеясь, что он их узнает. Напрасно.
Собираются в осеннюю дорогу дикие голуби. Пять видов живёт их в Татарии, и все, хотя и привычки у некоторых разные, удивительно друг на друга похожи. Посмотришь на крупного вяхиря, на маленькую нежную горлицу, и сразу скажешь: голубь. Все они — древесные птицы, кто в дупле, кто кое-как неумело гнездо на дереве смастерит, снизу сквозь ветки часто яйца виднеются. Исключение — немногочисленный скалистый голубь, гнездится он по берегам Волги в расщелинах скал или заброшенных разработках. Но все они, кроме вяхиря, корм на земле собирают: семена диких и культурных растений, ягоды. Наш одомашненный голубь считается потомком скалистого, как и все культурные породы, например почтовый. Остальные породы, в сущности, чисто спортивно развлекательны. За границей мясная порода голубей разводится ради вкусного нежного мяса. У нас мясо голубей в пищу не употребляют, а напрасно.
Отлёт перелётных голубей начинается в сентябре. Но только горлинка летит действительно далеко, в экваториальную Африку. Остальные перелетают сравнительно недалеко — несколько южнее мест, где проводят лето, но всё-таки просто кочёвкой это считать нельзя. Наш одомашненный, живущий на чердаке, никуда не отлетает (ведь скалистый голубь не перелётный). И на деревьях он кормиться не научился, хотя собирать пищу на дворе не так-то просто. Голодный, он может бродить, подбирая под деревьями упавшие семена, но не взлетит на ветку, густо покрытую такими же семенами, велика сила наследственности инстинкта. Правда, раз мне пришлось увидеть сизаря на ветке клёна. Ел он с отменным аппетитом, а внизу целая стайка подбирала случайно им сброшенные семена. Но… наука им впрок не пошла.
От одомашненного голубя выведены все формы, какие только придумала любительская фантазия. Действительно интересен и большую роль издавна играет среди них почтовый голубь. Удивительна его способность возвращаться к своему гнезду, даже если его увозят да большое расстояние. Эта способность усилена очень давно длительным отбором. И теперь, в век радио и самолётов, почтовики бывают очень полезны и на войне, и в мирное время. Во время войны 1870–1871 гг. Париж был осаждён немцами. Телеграфа ещё не было. Связь Парижа с французской армией поддерживали почтовые голуби. Их отправляли с донесениями на тонких листиках бумаги, надёжно свёрнутых и прикреплённых к перьям так,
