– Ну, коли уж наше общение всецело подчинено рыцарским правилам, вы обязаны верить честному слову короля, гланфортесса, – сказал Сварог. – Так вот, я вам даю слово, что не собираюсь вас принуждать выходить замуж. Ни за рекомого племянника, ни за кого-то еще. Откровенно вам признаюсь, глэрд Рейт на меня произвел самое скверное впечатление, и сейчас он, строго говоря, находится под арестом. И самое лучшее тому доказательство – это то, что я, как болван, дерусь тут с вами на топорах, как будто у меня нет более важных дел. То, что здесь я один, а не орава осаждающих с пушками…
Белобрысая вскинула глаза, полные внезапно вспыхнувшей надежды:
– Почему же вы тогда прислали мне повеление?
– По-моему, тут определенно какое-то недоразумение, – сказал Сварог мягко. Смущенно фыркнул: – Я за последние дни подписал кучу бумаг, доставшихся от прежнего царствования, вполне возможно, среди них и затесалась какая-то, вызвавшая… гм, непонимание и все последующие события… Мы можем с вами где- нибудь сесть и спокойно поговорить? Честное слово, я не припомню никаких бумаг, которые бы вас касались… Я подмахнул такую груду, три секретаря подсовывали охапками…
– Как же так можно? – сказала она укоризненно. – Вы же король, прибежище справедливости…
«Так и есть, – подумал Сварог сконфуженно. – Определенно читает на ночь рыцарские романы, как моя Мара, – там именно такие словеса встречаются…»
– Король, знаете ли, тоже человек… – сказал он осторожно. – Давайте договоримся: мы забудем обо всех этих играх в победителей и побежденных, вы пригласите меня в замок, и мы все спокойно обсудим. Если была допущена какая-то несправедливость, обещаю ее исправить…
– Вы не врете насчет Рейта? – бухнула она и тут же покраснела до кончиков ушей. – Что я несу, дура… Прошу вас, ваше величество, такая честь! Мой замок в полном вашем распоряжении! – Она гордо выпрямилась и махнула наблюдавшим издали вассалам. – Живо, стелите ковер! Несите из подвала вина! Его величество изволит посетить замок!
Судя по лицам добрых поселян, они были окончательно сбиты с толку столь замысловатым коловращением жизни. Однако несколько из них, похожие на слуг, шустро кинулись выполнять приказ. Остальные вразброд заорали нечто приветственное, подбрасывая в воздух шапки.
– Уберите прежде всего бунтарский флаг со стены, – мягко посоветовал Сварог. – При нынешних обстоятельствах он там уже совершенно и не к месту… Кто у вас тут посмышленее? Подзовите его сюда. – Он достал из кошеля на поясе все необходимые принадлежности, набросал несколько строк, припечатал перстнем и протянул листок босоногому парню, и впрямь носившему на лице некоторые признаки смышлености. Спохватившись, добавил золотой. – Бегите, юноша, туда, где верховой держит мое знамя. Знаете, как оно выглядит? Прекрасно. Отдайте бумагу рыжей девушке в красном берете, на гнедом коне, она там одна такая, ошибиться нельзя. Живенько!
– Прошу вас, ваше величество! – сделала широкий жест белобрысая мятежница.
– Как вас зовут? – спросил Сварог. – Мы так оживленно общались, что не успели познакомиться…
– Меня зовут Миала… гланфортесса Кернан.
– Рад познакомиться, – сказал Сварог. – Ну, меня вы уже знаете…
Слуги и в самом деле вытащили длинный потертый ковер, спеша и мешая друг другу, расстелили перед входом в небольшой каменный домик, прилепившийся к главной башне. Вассалы все так же орали, нестройно и оглушительно, старательно подбрасывая шапки. Чтобы не выходить из образа и не портить картину, Сварог отвечал подданным «милостивым наклонением головы», как это именуется, искренне надеясь, что у него получается, как надлежит.
Двухэтажный каменный домик, старинный и ветхий, отличался сразу бросавшейся в глаза честной бедностью. Белобрысая хозяйка поначалу краснела по всякому поводу – провалившаяся половица, лукошко с котятами на лавке, продранный гобелен, за который неспешно убралась толстая мышь, но Сварог притворялся, что ничего не замечает, и она понемногу успокоилась.
Как и полагается в любом уважающем себя замке, здесь имелся главный зал, где хозяева, смотря по обстоятельствам, то бражничали с гостями, то устраивали заговоры, то играли свадьбы. Мебель пришла в ветхость, фамильные портреты потемнели и стали неразличимыми, но на хозяйском столе, как полагалось, стояла массивная серебряная солонка, а стены были увешаны богатейшей коллекцией оружия (имевшего в большинстве своем, правда, чисто музейное значение). Хозяйка остановилась, отчаянно пытаясь вспомнить соответствующие правила. Смущенно пожала плечами:
– Кажется, я должна поднести вам ломоть хлеба, посыпанный солью на восемь сторон света… Или нет…
– Откровенно вам признаюсь, я тоже новичок в этих делах, – сказал Сварог, поставив топор к столу. – Поскольку посторонних тут нет, давайте пренебрежем строгим этикетом. Помнится, когда король – на охоте, скажем, или там застигнутый дождем – заходит в чей-то замок, от сторон не требуется очень уж строгое соблюдение этикета… Садитесь.
И, подавая ей пример, придвинул рассохшееся кресло с едва видневшимся на спинке гербом. Она уселась рядом.
– Да снимите вы кирасу, – сказал Сварог. – Давайте я вам помогу расстегнуть пряжки… Вот так.
В приоткрытую дверь заглянула чья-то испуганная физиономия, скрылась, и к столу вереницей двинулось четверо слуг, неся разнокалиберные блюда – золотое, два почерневших серебряных и простое деревянное. Стол украсился жареной курицей, накромсанной головкой сыра, копченой бараниной и здоровенным жбаном вина. Все та же честная бедность, хлеб, конечно, привозной, вон как его мало, как тонко нарезан, на золотом блюде выложен. Сами обычно простецкие лепешки жуют, надо думать, ну да, проходя через комнаты, видел в углу каменную зернотерку…
Чтобы не обижать напряженно уставившуюся на него хозяйку, Сварог пожевал хлеба с сыром и баранины. Вино неожиданно оказалось отменным. Белобрысая хозяйка тоже справилась со своей оловянной чаркой не хуже иного мужчины.
– Итак… – сказал Сварог. – С чего бы начать… Где здесь, собственно говоря, начало… Вы-то сами как думаете?
Она задумчиво повертела оловянную чарку с выпуклыми изображениями диких кабанов и оленей. Вскинула глаза:
– Я должна была выйти замуж за племянника глэрда Рейта… Они так решили с отцом, когда отец еще был жив, а я была совсем маленькая. Отец был его вассалом…
– А вы-то сами хотели?
– Как сказать, ваше величество… – сказала она со взрослой рассудительностью. – Нужно как-то устраивать жизнь… Вы же видите, замок – одно название, стены скоро обрушатся, рассыпалось все… Хозяйство убогое, одни овцы. Было три рыбачьих баркаса, только два в прошлом году попали в шторм, а третий продали за долги. Ну вот… А он ничего, собой недурен и обходителен, глэрд Рейт обещал нам построить дом в столице, выделить земли за Кошачьим ручьем – там заливные луга, отличные сенокосы, даже ячмень сеют. И прибыльная мельница, куда ездит вся округа. У нас здесь, в глуши – ведь чистая глушь, хоть от столицы всего-то десяток лиг, – на такие вещи смотрят просто, по-крестьянски…
«И тем не менее рыцарские романы ты почитывала, лапочка, – подумал Сварог. – Вон, целая полка…»
– Вам это, наверное, кажется чем-то низким?
– Ну что вы, – сказал Сварог. – Я не всегда был королем. Жизнь есть жизнь, и ее надо как-то устраивать…
– Рада, что вы понимаете, Ваше величество, – продолжала ободренная девица, личико которой пунцовело уже не только от здорового природного румянца, но и от доброго вина. – Не урод и не старик, в конце-то концов, стерпится, как известно, и слюбится, а там и дети пойдут… У меня еще до свадьбы с деньгами стало получше – глэрд Рейт договорился с какими-то корабельщиками, сдал им мой кусок побережья в аренду, они нормально платили, я две овчарни подновила, сыроварню новую поставила, слуг приодела… Надобно вам знать, ваше величество, что в здешних местах к морскому берегу можно попасть без помех только через мои земли. В обе стороны – кручи и обрывы… Очень мне помог глэрд с корабельщиками…
«Контрабанда? – подумал Сварог. – И этот скот девчонке собственные грешки приписал? Нет, не похоже что-то. Для мало-мальски серьезной контрабанды гланское побережье малопривлекательно по причине
