Мария Тереза Горетти (1890–1902) — девочка, провозглашенная католической святой за то, что она, подвергшись насилию, до последнего защищала свою непорочность и предпочла смерть ее утрате. Не добившись от Марии согласия, насильник убил ее ножом. Женский эквивалент святого Алоизиуса (Луиджи) Гонзага или блаженного Доменико Савио, выведенных в главе 17 в качестве идеалов юношеской чистоты.
…Фаида эта, жившая средь блуда… — Данте, «Божественная комедия», «Ад», XVIII, 130–133: «Себя ногтями грязными скребет Косматая и гнусная паскуда, И то присядет, то опять вскокнет Фаида эта, жившая средь блуда», пер. с итал. М. Лозинского.
Сент-Оноре — улица и район в Париже. Еще так называется и сорт пирожных; возможно, ассоциация с прустовским печеньем мадлен, которое для Марселя, главного героя «В поисках утраченного времени Марселя Пруста» (1871–1922), становится «ключом» к эмоциональной памяти.
Байта, Экбатапа, Персеполь, Суза, Арбела — города Персидской империи, завоеванные Александром Македонским.
Смирна, Хиос, Колофон, Пилос, Аргос, Итака, Афины — города Греции, спорившие за право именоваться родиной Гомера.
А черный, белый Е, И красный, У зеленый… — Артюр Рембо (1854–1891), «Гласные» (1871), пер. с франц. М. Кудинова.
Мне было двадцать лет. Никому не позволю утверждать, что это лучший возраст. — Цитата из эссе Поля Низана (1905–1940) «Аден, Аравия» («Aden, Arabie», 1931).
Проснувшись однажды утром после беспокойного сна… — Начало «Превращения» (1912) Франца Кафки, пер. с нем. С. Апта.
Тото — гениальный артист кино и театра (Антонио Де Куртис Гальярди Гриффо, герцог Комнин Византийский, 1898–1967).
Печальная, долгая память… — Винченцо Кардарелли (1887–1959), стихотворение «Прошлое» («Il passato», 1958).
Похоже, что есть непроизвольная память членов… — Отсылка к роману М. Пруста «В поисках утраченного времени» («По направлению к Свану», 1, пер. с франц. Н. Любимова): «Память — память боков, колен, плеч — показывала ему комнату за комнатой, где ему приходилось спать, а в это время незримые стены, вертясь в темноте, передвигались в зависимости от того, какую форму имела воображаемая комната. И прежде чем сознание, остановившееся в нерешительности на пороге форм и времен, сопоставив обстоятельства, узнавало обиталище, тело припоминало, какая в том или ином помещении кровать, где двери, куда выходят окна, есть ли коридор, а заодно припоминало те мысли, с которыми я и заснул и проснулся. Так, мой онемевший бок, пытаясь ориентироваться, воображал, что он вытянулся у стены в широкой кровати под балдахином, и тогда я говорил: «Ах, вот оно что! Я не дождался, когда мама придет со мной проститься, и уснул»; я был в деревне у дедушки, умершего много лет тому назад; мое тело, тот бок, что я отлежал, — верные хранители минувшего, которое моему сознанию не забыть вовек, — приводили мне на память свет сделанного из богемского стекла, в виде урны, ночника, подвешенного к потолку на цепочках, и камин из сиенского мрамора, стоявший в моей комбрейской спальне, в доме у дедушки и бабушки, где я жил в далеком прошлом, которое я теперь принимал за настоящее, хотя пока еще не представлял его себе отчетливо, — оно вырисовывалось яснее, когда я просыпался уже окончательно».
