Мартын Мартынович всегда знал, что Семен Семенович – мелкий человек. Только мелкий человек хочет поменять свою власть на активы, – на активы в Сибири, активы в Поволжье, активы на Кавказе.
А великий человек не будет разменивать власть ни на что.
Мартын Мартынович всегда знал, что он великий человек.
Мартын Мартынович улыбнулся, поправил подмышкой папку, и, низко согнувшись, нырнул, как утка за червяком, в распахнутые двери резиденции, украшенные каменными статуями охранников ФСО.
Хаген Альфредович Хазенштайн, Герой России и кавалер Ордена Мужества, всегда испытывал необычайную нужду в деньгах.
Черт его знает, как это получалось! Джамал баловал Хагена, дарил ему то «лексус», то «мерс», а за одну из особо удачных операций подарил даже дом в центре города. Хаген потом подарил этот дом любовнице, а когда Джамалудин приказал, чтобы Хаген на этой женщине женился, Хаген завел себе вторую любовницу и подарил ей магазин, а когда магазин разорился, Хаген подарил ей сразу какого-то коммерсанта, чтобы она не забивала себе глупую женскую головку делами.
В общем, деньги таяли в руках Хагена, как снег на плите, и однажды, когда Джамал узнал, что Хаген собрал его именем по пять тысяч рублей с бойцов АТЦ и проиграл эти деньги в казино, хозяин республики был взбешен не на шутку.
Деньги бойцам пришлось вернуть, а-таки они были нужны: и тогда Хаген украл сына председателя местного Россельхозбанка. За сына председатель заплатил миллион, а всю историю списали на боевиков. Джамалудин, разумеется, дознался, как было дело, но Хагена не выбранил. Председатель Россельхозбанка был не то чтобы человек Христофора, но заплатил Христофору за место.
Другой раз Хаген украл сына Шарапудина Атаева, а третий раз он украл племянника министра ЖКХ. За этого племянника Хаген попросил миллион, и министр пожаловался Джамалу. Джамалудин был очень недоволен. Племянника привезли в резиденцию, и Джамалудин лично отдал его министру и напустился на Хагена. Он срамил его при всех так, что Хаген то бледнел, то краснел. Он даже закричал, что Ариец стал совсем как русский полковник: что ему легче воровать детей, чем бегать по горам за ваххабистами.
После этого Джамалудин замолчал, повернулся и жестом приказал Хагену следовать за ним. Они поднялись в кабинет, и Хаген совсем уже было решил, что Джамалудин решил его пристрелить или побить. Но вместо этого Джамал отпер сейф в углу кабинета, достал оттуда миллион долларов и положил эти деньги перед Хагеном. А поверх денег он положил ключ и сказал:
– Вот тебе ключ от моего сейфа. Если тебе когда-нибудь понадобятся деньги, ты можешь прийти взять, сколько тебе надо. Но чтобы я больше никогда не слышал, что ты воруешь людей за деньги.
Полмиллиона от миллиона Хаген спустил в казино, а на другую половину он купил бронированный «порше-кайенн», и этот «порше» он подарил одному человеку в Москве.
Этот человек умел ценить подарки и не был чужд благодарности, – и он в ответ, по просьбе Хагена, назначил одного московского паренька министром связи республики. Министр назначил бы и Хагена; но, во-первых, у Хагена уже была должность, а во-вторых, Хаген не очень разбирался в телекоммуникациях. Он всегда считал самым доходчивым средством сообщения пистолет системы «Стечкин».
Короче – этого москвича, а его звали Вадик, – назначили министром связи, и он поговорил с Джамалудином и получил от него карт-бланш. Джамалудин сказал ему, что в республике должно быть цифровое телевидение и не меньше трех сотовых компаний, и сказал, что если кто-нибудь будет Вадика обижать, тот всегда может обратиться к нему.
Но после того, как Вадик разобрался, какие бумаги ему придется подписывать, он подумал, да и уволился. К этому времени он познакомился с Кириллом и перешел к нему замом в «Навалис Авария». Дело в том, что Вадик окончил Уортонскую школу бизнеса, и ему было двадцать пять лет, и Кириллу были очень нужны такие люди.
Вот прошел месяц, другой, и третий: и миллион у Хагена давно кончился, а лазить в сейф к Джамалу он считал неприличным. Это было для него неприемлемо, как для мужчины: жить за счет друга, в то время, как у него были две руки, две подмышки, и два «стечкина» в кобурах у этих подмышек.
Короче говоря: Хаген прислал к Вадику своего двоюродного брата с какой-то бумагой. Но Вадик не только не подписал бумаги, но еще и велел не пускать больше этого человека на территорию завода.
После этого Хаген прислал к нему управляющего щебеночным карьером. Но так получилось, что Вадик не подписал и эту бумагу. После этого Хаген услышал, что Вадик ищет себе зама в финансовый департамент, и прислал к нему мужа своей сестры, – и что вы думаете? Вадик отказал и этому человеку.
Хаген считал себя миролюбивым человеком. Он стерпел отказ и первый раз, и второй. Но третий раз он не выдержал оскорбления. Он приехал на завод и зашел в кабинет, где сидел Вадик. Это был очень славный кабинет, с пластиковым столом и современным компьютером, и по американскому обычаю этот кабинет был отделен прозрачной стеклянной дверью от операционного зала, где сидел весь персонал финансового отдела.
– Салам, Вадик, – сказал Хаген, – я слыхал, тебе нужен зам. Так чего же ты не взял на работу моего шурина? Или ты нарочно хочешь оскорбить меня?
– Я ни в коем случае не хотел оскорбить вас, – ответил Вадик, – и с удовольствием взял бы вашего шурина замом, но у него только пять классов образования.
– А чем тебе не понравилась щебенка, которую предлагал Али? Почему ты не заключил с ним контракт?
– Мы ни с кем не заключаем отдельных контрактов, – ответил Вадик, – а проводим редукцион и берем у того, кто предлагает наименьшую цену. Пусть Али приходит на конкурс; только я должен сказать, что цена, которую он предложил, была ровно в пять раз выше цены наших поставщиков.
Слова «редукцион» Хаген не знал и поэтому воспринял его как тонкое хамство, но так как он пришел не ссориться, а дружить, он сдержался и положил ему на стол еще одну бумагу.
– Слушай, Вадик! – сказал Хаген, – я ведь хочу тебе только помочь. Ты ведь возглавляешь финансовый департамент. У вас есть электронный документоооборот?
– Да, – ответил Вадик.
– Отлично, – сказал Хаген, – я тут нашел ребят, которые за три миллиона улучшат вашу программу; или продадут вам свою.
Вадик пролистал бумаги, которые дал ему Хаген, поднял на Арийца глаза и сказал:
– Хаген Альфредович, у нас в компании ни один человек не подписывает контрактов лично. Когда речь идет о покупке услуг, она происходит в два этапа. Сначала одна команда составляет список надежных поставщиков, а потом другая проводит среди них тендер; эта фирма вряд ли попадет в список, потому что человек, на которого она оформлена, всю жизнь проработал пастухом в селе Хуш. Он что, программированием там занимался?
Тут Хаген понял, что этот человек не понимает по-хорошему. Он взял Вадика за голову и ударил его этой головой о пластиковый стол, так, что стол разлетелся, а Вадик упал на пол. Когда он падал, офисное кресло выкатилось из-под Вадика и полетело к окну, Хаген подхватил это кресло за стальную ножку и всем этим креслом крепко огрел Вадика по спине. Он ударил Вадика еще пару раз, перевернул его на спину, стал ботинком на руку, засунул Вадику в рот «стечкин» и сказал:
– Ты, сукин сын. Ты мне по жизни должен. Ты сейчас подпишешь мне и щебенку, и бухгалтерию, и будешь подписывать все, что я скажу, потому что здесь тебе не Уортон.
Через полминуты Хаген вышел из кабинета с подписанными бумагами, сел в «мерс» и уехал, а сбежавшиеся сотрудники департамента застали молодого Вадика без сознания в луже крови и в обломках стола.
Как мы уже сказали, Вадику было двадцать пять лет, и половину из них он прожил в Америке. Из-за этого у него были неправильные представления о жизни.
Он очнулся в больнице на следующий день, и когда он увидел, что никто не берет у него показаний, он позвонил по телефону «02». Через час в больницу приехал начальник охраны завода и глава Чирагского РОВД.
Вадик написал заявление, обернулся к начальнику охраны завода и сказал:
– Мне нужна круглосуточная охрана, потому что я не собираюсь платить по этим контрактам.
– Послушай, – сказал начальник охраны завода, – какая охрана? Мои ребята друзья Арийца, если Ариец придет снова тебя бить, им надо будет ему помочь. Или ты хочешь, чтобы тебя били трое вместо одного?
