– Угадала.
– Но я действительно очень занята, Алан.
– Ну и как у тебя идут дела?
– Очень хорошо. Я уже переговорила со всеми, с кем хотела. Теперь мне надо составить план съемок.
– А почему бы тебе не взять все свои бумаги в Корнуолл и не поработать там над твоим сценарием в покое и тишине? Никаких телефонных звонков. Никто не будет тебе там мешать, – для пущей убедительности добавил Алан.
– И никто не станет весь день приставать ко мне, пытаясь затащить в постель?
– Ни в коем случае! Только всю ночь, – усмехнулся Алан, сам не веря в эту перспективу.
Дейдри рассмеялась. Он услышал, как она с кем-то заговорила. Потом она снова подошла к телефону.
– Это был мой босс. Он спрашивал, не тот ли ты псих, который прислал корнуоллский пирог, а потом добавил, что если ты собираешься продолжить в том же духе, то он предпочитает взбитые сливки.
– Пообещай ему, что будешь присылать ему их каждый день из Корнуолла. Когда я тебя увижу?
– Почему бы тебе не подъехать к моей конторе сегодня вечером? – предложила Дейдри. – И не пригласить меня выпить чего-нибудь?
Они договорились встретиться в шесть, но Алан еле-еле сумел пробиться через уличные пробки, а потом долго не мог припарковаться. Одним словом, он опоздал. Дейдри стояла у здания, в котором размещалась компания, и разговаривала с каким-то мужчиной. Этот человек, заметив, что подходит Алан, немедленно развернулся и ушел. Что-то в нем показалось Алану подозрительно знакомым. Он переждал время, спрятавшись в магазине, пока тот не исчез из виду. Только потом он подошел к Дейдри.
Она выглядела потрясающе. На ней были темно-зеленый облегающий жакет и совсем коротенькая черная юбка. Алан почувствовал прилив гордости за то, что именно он стоит с ней, он ее повелитель и властелин, которому, правда, до этого времени позволено было совсем немного. Нежно поцеловав девушку, он спросил:
– С кем ты разговаривала? Это был твой коллега?
– Нет, это мой босс.
– О! А как его зовут?
– Найджел Лоутон.
Алан ругнулся про себя, немедленно вспомнив это имя. Лоутон когда-то делал новостную программу для национального телевидения. Они освещали одни и те же события. Если Дейдри как-нибудь назовет Лоутону его имя – это конец! Он, конечно, тут же вспомнит Алана.
– Ты говорила ему обо мне?
Девушка выглядела озадаченной.
– Нет. Моя личная жизнь ни его, ни кого-нибудь другого не касается. Он бы вообще не узнал о твоем существовании, если бы ты не прислал пирог. Кстати, это очень мило с твоей стороны – пирог просто отменный. Не ты ли сам испек его?
– Что заставляет тебя думать, что я не мог сделать этого?
– Ты хочешь сказать, что ко всем талантам ты еще и готовить умеешь?
– Какие таланты ты имеешь в виду?
– Ну, нельзя не признать, что ты красив и очень сексуален…
Алан остановился и обнял Дейдри за талию. Он посмотрел на нее с недоверием.
– Это комплимент?
– Не бойся, я не буду тебя баловать похвалой. Мужчины от этого просто катастрофически глупеют.
– Не предвижу для себя особой опасности с этой стороны, усмехнулся Алан, не отпуская ее талии.
– Так кто же все-таки испек этот пирог?
– Я попросил испечь его мою соседку.
– А кто она и чем занимается?
– Ей еще нет тридцати, она блондинка, с прекрасной фигурой, – быстро ответил Алан.
Дейдри внимательно посмотрела на него, словно сомневаясь, верить или не верить его словам.
– Ты думаешь заставить меня ревновать?
– А что, ты не станешь?
– Нет.
Алан театрально вздохнул.
– Дело в том, что она просто обожает своего мужа и ходит беременная уже в третий раз. На самом деле пирог пекла ее мать, толстуха далеко за пятьдесят.
– Ну, видишь, как я была права, решив тебя не ревновать, – улыбнулась Дейдри.
