Поднявшись по ступеням на второй этаж, мужчина повернул ручку двери, ведущей в гостиную, и толкнул дверь. Дверь распахнулась только до половины – ей мешало что-то тяжелое, лежавшее на полу. Мужчина опустил глаза на пол. Увидел окровавленную руку, кисть которой была в крови. Он отступил, но не успел сделать это вовремя.
Появилось дуло пистолета, а следом за ним и тот, кто держал его.
– Доброе утро, – сказал человек на французском.
– Тьерри, – пробормотала Линетт.
Голос ее был каким-то странным: тусклым, лишенным какой бы то ни было эмоциональной окраски.
Тьерри переступил через лежащее на полу тело и вышел в коридор.
– Вы не Куинн, – скривившись, рявкнул он.
Эддингтон провел ладонью по шелковому камзолу цвета корицы и с улыбкой сказал:
– Ты прав, приятель. Я не Куинн.
Маргарита вошла в дом Соланж рука об руку с дочерью. Де Гренье замыкал шествие. Он нес саквояж с письмами, адресованными Дежардану и написанными Эспри. У Маргариты при одной мысли об этом человеке начиналась нервная дрожь. Подумать только, из-за него она лишилась дочери на целых два года. Два года черной тоски, которые она смогла пережить только благодаря любви к Линетт.
– Сюда, малышка, – сказала она Лизетт, направляя ее к винтовой лестнице. – После того как ты устроишься, я хочу, чтобы ты рассказала мне о мистере Джеймсе.
– Конечно, маман, – пробормотала Лизетт.
Глаза у нее казались огромными на бледном лице. Рука, лежащая в руке Маргариты, мелко дрожала, и эти явные проявления тревоги и страха надрывали Маргарите сердце. Обняв Лизетт за плечи, Маргарита поцеловала ее в лоб.
– Вот спальня Линетт, – сказала она, когда они поднялись на второй этаж.
Они вошли и обнаружили комнату в том же чудовищном беспорядке, в котором оставила ее Линетт, которая, как всегда, должна была перемерить все свои наряды, прежде чем выбрать, что надеть.
– Сели? – позвала Маргарита, отпустив Лизетт.
Горничная не откликалась, и Маргарита отправилась на поиски. Ни в будуаре, ни в главной гостиной она ее не нашла.
– Подожди минутку, – сказала она Лизетт, нахмурившись. – Может быть, она у меня в комнате. Должна признаться, я тоже очень нервничала перед встречей с тобой и оставила примерно такой же беспорядок.
Лизетт кивнула и следом за матерью через коридор прошла в ее спальню. Комната матери тоже была в беспорядке: платья и белье валялись на кровати, висели на стульях.
– Сели?
Не в привычках Сели было оставлять такой беспорядок. Маргарита начала волноваться и уже почти бегом бросилась в будуар. Она влетела в открытую дверь и резко остановилась, зажав ладонью рот, чтобы приглушить крик ужаса.
Сели лежала на полу, уставившись мертвыми глазами в потолок. Вокруг посиневших губ ее была пена. В одной руке она сжимала ворох бумаги, в другой – сургучную печать.
– Сели! – Маргарита всхлипывала от ужаса и горя.
Страх ледяными щупальцами опутал ее, обездвижил. Холод проник внутрь, в живот, в сердце… Ее била дрожь.
Очнувшись от ступора, Маргарита выбежала из комнаты и бросилась к Лизетт. Она закрыла за собой дверь и повернула ключ в замке. Она дышала так часто, что едва не теряла сознание.
– Маман! – бросилась к ней дочь. – Что случилось?
– Сели, – жадно глотая воздух, выдавила Маргарита. – Сели мертва.
Много лет назад вот так же в ее доме погибли слуги. Яд. Это ни с чем не спутаешь.
– Нет, – прошептала Лизетт, и глаза ее наполнились слезами.
У Маргариты свело живот. Комната предательски покачнулась.
– Господи, что нам делать?
В замке с другой стороны повернулся ключ. Маргарита стремительно обернулась, закрывая дочь своим телом.
Дверь открылась, и в комнату вошел Сен-Мартен.
Стараясь сохранить равновесие в шаткой карете, Саймон встал, крепко держась за бортик окна. Торопливо переоделся в бриджи Эддингтона. Дорога до дома Соланж Тремблей не заняла много времени, но сейчас каждая минута пути казалась ему вечностью.
С благословения родителей девушки он мог теперь ухаживать за своей драгоценной Линетт. Он мог ее пестовать, он мог делать все, что положено делать жениху; старающемуся завоевать сердце своей избранницы. Теперь, когда он избавил их от врага, так долго отравлявшего им жизнь, они пересмотрят к нему отношение.
– Быстрее! – крикнул он вознице.
