– Но в исключительных случаях можно. И уж тем более, если попросила Эли…
– Спасибо, – сказала Катрин женщине, а Клаусу: – А счет?
Тот пожал плечами и вопросительно посмотрел на Эли.
– Не волнуйся из-за этого. – Она кивнула в сторону стола. – Разберутся сами.
Катрин уже совсем развезло. Она попрощалась, поблагодарила всех и вышла на улицу, сопровождаемая протестующим хором голосов и Клаусом.
Он-то выглядел очень даже ничего, стройный, подтянутый. Загорелое моложавое лицо, но Катрин сейчас было все равно, весь он хоть два центнера и будь ему под восемьдесят!
И вот она, лежа без движения на своей постели, пыталась вспомнить, взяла с собой лыжи или нет. Вспомнить никак не удавалось. Через секунду Катрин заснула.
Она проснулась от каких-то ритмичных ударов. Вокруг было совершенно темно, Катрин забыла, что не дома, не у себя в постели. Потом ей стало ясно, что ее кровать никогда не стояла так, как та, на которой она сейчас лежит. И никогда не была накрыта таким покрывалом, у тети Рут нет ничего подобного.
Катрин прислушалась. Постепенно она начала сознавать, что ее разбудило. Совершенно однозначно – музыка. Где-то либо была вечеринка, либо под ее номером началась дискотека. Пытаясь точнее определить источник звука, Катрин встала, но сделала это так быстро, что ощутила страшную боль, словно с разбега ударилась головой о стену. Она схватилась за лоб и снова легла. При этом выяснилось, что она в верхней одежде и совершенно мокрая от пота.
Воспоминания охватили ее; подумав, что после обеда звонил Ронни, Катрин принялась судорожно разыскивать свой мобильный. На дисплее телефона высветилась цифра 25. Именно столько раз до нее пытались дозвониться за время, прошедшее после обеда. А она не слышала ни одного звонка. Пожалуй, за это время можно было докричаться до нее! Еще двадцать пять таких звонков – и Ронни будет здесь. Возникнет перед ней в своей бандане и кольцом в ухе. А она будет валяться перед ним, завернутая в одеяло, как в кокон. Если, конечно, успеет к тому времени хотя бы снять с себя лыжные ботинки. Если сможет сделать это без посторонней помощи. Собственно, об этом Катрин могла бы себе уже и не напоминать. Перед глазами снова все поплыло. Это было похоже на бесцветную простирающуюся далеко- далеко равнину, на которой то тут, то там возникали разноцветные пятна. Вот мелькнуло лицо Жана. Он поднимает в ее сторону бокал с шампанским, подходя при этом шаг за шагом все ближе и ближе, пока, словно святой дух, не взмывает над ней вверх… Вот инструктор. Он проносится перед ней, постоянно поворачиваясь в ее сторону и кивая, пока не превращается в какого-то огромного козла на горных лыжах. И вот Клаус, хозяин ресторана, который во время поездки оборачивается толстым противным монстром. Таким толстым, что заполняет весь салон автомобиля, прижимая ее на соседнем с водительским сиденье. Клаус волочет ее почти до самых дверей «Резиденции»… Затем тетя Рут. Она постоянно показывает на Катрин своим указательным пальцем! Указующий перст становится все толще и толще и, наконец, закрывает все, что перед этим мерещилось Катрин. Она снова заснула. Лишь через два часа ей удалось освободиться от лыжного костюма, при этом ботинки и брюки были просто сброшены на пол. Прямо в нижнем белье для катания она снова забралась под одеяло. Катрин, не способная совершать больше ни единого действия, была жива лишь надеждой просто пережить эту ночь.
Ее разбудили первые лучи солнца. Прошло довольно много времени, прежде чем Катрин – ее глаза были все еще закрыты – осознала, что лучше бы с ней не происходило вообще ничего, чем-то, что случилось вчера. Она пропустила ужин. Какая жалость! Когда теперь придется насладиться питанием в настоящем пятизвездочном отеле. До чего же она была неосмотрительна, если позволила себе такое поведение ради нескольких бокалов шампанского.
Катрин медленно открыла глаза, осознавая, что по-прежнему одета в нижнее белье для лыж и носки. И во всем этом она улеглась в постель. И того, и другого она взяла с собой по одной паре. Может, она не совсем испортила одежду за время сна? Да, это был старт что надо! Даже не взяв в руки меню, напроситься за стол к другим людям! В Швабии про таких говорят: «прихлебательница». Пропустить ужин да еще привести в негодность спортивное белье! На валившееся уныние лишило Катрин сил. Но, полежав словно в забытьи несколько минут, она решила-таки, что в создавшейся ситуации, кроме нее самой, ей никто не поможет. Солнце уже давно светило в полную силу, завтрак будет наверняка превосходен, и уж если она решилась на такую безумную авантюру, как эта поездка, то все случившееся было исключительно ее личной проблемой.
Она заставила себя подняться, посмотрела на часы. Ровно восемь. Мир все еще был открыт для нее. У Катрин возникло сильное желание немедленно выстирать белье и носки, но тем самым она лишала себя возможности на весь сегодняшний день встать на лыжи. Поэтому она сняла с себя вещи и аккуратно развесила их на полотенце сушителе в ванной комнате. Со вздохом облегчения включила душ, но залезла под струю лишь тогда, когда температура воды показалась ей приемлемой. Было так приятно чувствовать, как каждая клеточка организма оживает под воздействием теплых струй воды. Поэтому Катрин позволила себе провести в ванной намного больше времени, чем обычно. Но едва она дотронулась до крана, чтобы закрыть воду, решив, что непозволительная роскошь – вот так расходовать ее, как в голову пришла мысль: здесь нет счетчика, никто не станет считать расход воды и не выставит счет за лишние несколько минут, проведенные в неге и наслаждении. Равно как никто не станет ворчать из-за брошенной в контейнер для биомусора пустой баночки из-под йогурта или открытого в холодную погоду окна, потому что из-за этого придется включать отопление на большую мощность. Наконец, Катрин решила, что достаточно постояла под душем, и взяла в руки полотенце. Оно было теплое и мягкое. Ярлычок указывал, что бросить полотенце в специальную корзинку для стирки Катрин могла в любой момент, когда ей понадобится новое. Она решила не делать этого сразу, а, сдвинув слегка в сторону свое белье на полотенце сушителе, повесила и полотенце рядом.
Медленно к ней возвращалось жизнелюбие, вместе с ним просыпалось и чувство голода. В этот самый момент откуда-то раздалось жалобное попискивание: мобильный сообщал хозяйке, что также «проголодался» и был бы не прочь подзарядиться. Телефон поставил Катрин перед вопросом, куда при сборах она засунула зарядное устройство, а заодно что теперь делать с двадцатью пятью неотвеченными звонками. Определенно это Ронни пытался с ней поговорить.
Как была голая, Катрин уселась на кровать.
Комнатка у нее действительно была маленькая, словно детская. Но в каком виде следовало выходить к завтраку даже из такого маленького номера, если живешь в пятизвездочном отеле? Определенно не в костюме для джоггинга. Так или иначе, она не могла представить себе ни Эли, ни кого-либо из вчерашней компании пришедшими на завтрак в костюмах для бега трусцой… Хотя у самой Катрин еще со времен ее первого отпуска сохранился такой костюмчик. Но он остался дома, потому что Катрин сказала себе:
«Что прошло, то прошло».
Так в чем же выйти? И не стоит ли вообще для начала спросить у администратора, в чем обычно выходят к завтраку? Чересчур педантично. Может, назваться вымышленным именем? Это показалось ей
