которая не стремилась бы скрыться от тебя!
– Принимаю твои слова как комплимент, – ответил тот на колкость и бодро поднял вверх свой бокал, воскликнув при этом: – Приветственный тост в честь Катрин Хюбнер, которая приехала в «Резиденцию» в первый, но, надеюсь, не в последний раз!
Все повернулись к ним, подняли бокалы, и, когда раздался звон хрусталя, прозвучало многоголосое «ура!». Катрин это напомнило заезженную сцену из множества фильмов, однако в тот момент происходящее совсем не раздражало ее, а казалось вполне милым и симпатичным. И то, что шеф не выставил ее на всеобщее посмешище, было ей настолько приятно, что хотелось его расцеловать.
– Меня зовут Фреди, – представился тот и протянул бокал Катрин, чтобы чокнуться с ней. – А провозглашать тосты с бокалом шампанского от Руди – нет для меня ничего милее, – добавил он, когда они выпили.
Руди повернулся к нему:
– Я ведь уже сказал тебе, что моя фирма – первая в списке несостоятельных, тогда как число моих кредиторов, включая, между прочим, тебя, так велико, что вас можно выстроить цепочкой отсюда до самого Берлина!
– Пустяки, за это я заберу у тебя Франциску!
Молодая дама покачала головой:
– К тебе, дорогой, я больше не пойду. Мне посчастливилось узнать, что на свете есть кое-что получше!
– Видишь, что делается! – Руди ухмыльнулся. – Отстань, неудачник. Ни Кнете, ни Франциски, только толпа пьянствующих гостей, никто из которых не хочет платить!
Становится напряженно, подумала Катрин. Может быть, Франциска – экс-подружка Фреди? Здесь так принято? Каждый с каждой по потребности, а затем в уютной компании они меняются друг с другом? Она подумала о Ронни. О милом Ронни с его сноубордом, на котором он и успел-то постоять всего пару раз; доской, купленной на деньги, сэкономленные вдвоем, об их работе, заработка от которой только и хватало, чтобы снимать квартиру, о редких совместных вечерах, когда они не могли уединиться даже на короткое время, о его красной пиратской бандане и серьге в ухе. Она попыталась представить его здесь, в окружении этих людей, рядом с Руди, открывающим ударом меча огромные бутылки с шампанским, рядом с Фреди, одна ночь в отеле которого стоила триста евро. Скорее всего, Ронни здесь никто даже не воспринял бы всерьез, и он чувствовал бы себя изгоем. Катрин задумалась, как вы браться отсюда, и в этот момент увидела входящего в помещение Жана.
– Ах вот она где, наша принцесса, – оживился он. – В кругу старичков! Пришло время приступить к акции спасения!
– А-ах, господин прокурор со сладкой миной на лице в поисках очередной добычи! Не дает тебе покоя твое честолюбивое я. Так и просвечивает! – Руди повернулся к Жану и легонько толкнул того кулаком в плечо. – Выпьешь что-нибудь или у тебя проблемы?
Они были примерно одного роста, но Руди гораздо толще и мощнее.
– Проблемы? У меня никаких проблем! – парировал Жан и засмеялся. – Знаешь, что представляет собой человек в соляной кислоте?
– Решаемая проблема, Бог мой, древняя, как мир!
– Может быть, но почему ты, наконец, не остановишься?
– Я? Ты считаешь, это необходимо?
Катрин не была уверена, что присутствует при дружеской пикировке старых знакомых. Это в равной степени было похоже и на разговор врагов.
– Как съездили в Ишгль? – решила она сменить тему.
– Вот видишь, – сказал Жан, обращаясь к Руди. – Принцесса имеет представление о моем распорядке дня. Есть еще вопросы?
– Ну, пока она лишь имеет представление, а не часть этого распорядка! Никаких вопросов!
Около полуночи Катрин собралась уходить. Жан еще пытался уговорить ее отправиться вместе с ним на дискотеку, но у нее не было настроения. Кроме того, хотелось, наконец, спокойно поговорить по телефону с Ронни. Оливера она больше не увидела, стоматолог, видимо, пришел на ужин позже. Это несколько огорчило Катрин. Но и Матиас провел вечер где-то в другом месте. Она-то предполагала, что все пропадают где-то целыми днями, но к вечеру слетаются в отель, как пчелы в улей. Ей навстречу попались Роксана и Эли, одна – в норковой шубке, вторая – в кожаном черном пальто. Дамы явно имели далеко идущие намерения – перед дверями отеля стояло такси.
Катрин поднялась в свой номер, уселась на кровать, положила на колени мобильный и задумалась. Спустя какое-то время она взяла в руки маленький блокнотик, лежавший на тумбочке, прилагавшийся к нему карандаш и выписала на страничку несколько предложений, пришедших ей в голову. «Очаг недовольства в таком окружении находится близко», «Там, где все не стоит ничего, вещи, которые имеет человек, теряют ценность» и «Безнадежность закрадывается туда, где царит грусть». Прочитала то, что написала, и порвала листок. Все это напомнило подростковый период, тогда подобные фразы словно выстреливались из нее, а спустя два часа Катрин сама не могла вспомнить, что имела в виду под каждой из них. По-видимому, она не слишком далеко ушла от себя тогдашней. Катрин решительно принялась набирать номер Ронни.
– Должно быть, Австрия находится вне пределов нашей маленькой планеты, – сказал он вместо приветствия.
Катрин поняла, чтоб имел в виду ее друг, но решила не давать повода развить данную тему дальше.
– Я не беру с собой телефон, когда отправляюсь в горы, это дурной тон. Ты это прекрасно знаешь!
– А где это в Арльберге можно до полуночи кататься на лыжах?
Почему в последние дни разговоры с Ронни стали такими тягостными?
