гвоздь стоял под наклоном. Катрин бросила на него взгляд. Папочка злился, это было заметно. По- крестьянски круглое лицо стало сосредоточенно-недовольным. А на этой короткой толстой шее, подумала Катрин, вообще не застегнешь ворот рубашки. В целом при ближайшем рассмотрении ничего сверхъестественного в этом человеке не было. Катрин посмотрела на Жана.
Тот, едва приняв молоток из рук Папочки, передал его Катрин.
– Ladyfirst,[11] – произнес он и ухмыльнулся.
Катрин почувствовала, как засосало под ложечкой. Она должна была показать, что настоящие дамы умеют забивать гвозди лучше, чем всякие жирные папики. Она пристроила гвоздь и задумалась. Наиболее продуктивный удар получается, если дать руке как можно больше свободного пространства. Она размахнулась и ударила. Попала. Гвоздь вошел в дерево вертикально, как свеча. Не особенно глубоко, но достаточно твердо.
– Женщина, которая пускает в ход все средства, – произнес Жан и прищелкнул языком; молоток со свистом опустился на гвоздь.
Гвоздь вошел в дерево ровно наполовину.
– Ну, Микки, покажи, что у тебя есть против нашей принцессы!
Тон явно не понравился Микки. Катрин осознала, что его достаточно легко завести. На лбу у дяденьки выступила вена, и Катрин была уверена, что руки у Микки в этот момент влажные от пота. Они играли против нее, это очевидно. Для Микки проиграть женщине в состязании по забиванию гвоздей – все равно, что потерять собственное лицо.
«Сделай его, Катрин, – подбодрила она себя и, как заклинание: – Чтоб ты промахнулся, старый гнилой мешок!».
Но заклинание не сработало, он попал. Гвоздь торчал все так же наискосок, но стал заметно короче.
Катрин почувствовала, как все взгляды устремились на нее. Ты, Катрин Хюбнер, – опытный плотник и всю свою жизнь не делала ничего другого, кроме забивания тысяч гвоздей одним-единственным ударом. Ты можешь это, Катрин, и при этом одной левой! Она подняла молоток и со вздохом нанесла удар. Мимо. Дерьмо!
– Ну, ну, принцесса, – осуждающе произнес Жан.
Микки ухмыльнулся. Округлившиеся глазки однозначно показывали, какое он испытал облегчение.
Жан ударил красиво. Он попал, и гвоздь почти сразу исчез в дереве.
Теперь дело было за ней и этим свиноподобным толстяком.
Катрин взяла в руки молоток и почувствовала, что все закончится быстро. Игра пошла, может, ей удастся удержаться.
«Соберись, сконцентрируйся, – заводила она себя. – Ты – Пиноккио, твоя твердая рука ничего другого не может, кроме как забивать эти ненавистные гвозди!».
Она подняла молоток, как и в первый раз, и ударила им, как ударяют в набат. Отменно! Попала, хотя и не особенно сильно. Но, так или иначе, гвоздь вошел еще глубже.
Катрин передала железяку обратно Микки, тот приподнял молоток в воздухе, словно шар для боулинга. Затем размахнулся и нанес удар. Попал по гвоздю, но снова как-то наискосок.
– Ну хорошо, пора с вами заканчивать.
Жан забрал молоток, покрутил им в воздухе – так в боевиках герой играет пистолетом – и уронил на свой гвоздь. Гвоздь ушел в дерево по самую шляпку. Жан победил.
– Так в чем, собственно, проблема? – произнес он и добавил: – Я уже начинаю радоваться, предвкушая новую бутылочку вина!
Катрин взяла молоток в свою руку.
«Так, моя дорогая, – подумала она, – в тебе сейчас сконцентрированы все силы эмансипации. Мы не можем уступить свиноподобному толстяку. Зададим ему жару!».
Она ударила и снова попала точно. Гвоздь вошел в дерево почти по шляпку. Лишь несколько миллиметров остались торчать сверху.
– Есть! – заорала Катрин и победно вскинула руки.
Пусть попробует повторить. С легким поклоном она передала молоток.
Папочка сжал губы и принялся изучать свой гвоздь. Тот торчал все еще достаточно неровно, чтобы можно было загнать его в дерево без, как минимум, одного корректирующего удара.
– Жюри решило, что он может его выровнять пальцами, – сказал Жан.
– Если ему это необходимо, – прозвучал где-то за спиной Катрин женский голос.
Но Катрин не стала оборачиваться, хотя ей очень хотелось. Она не могла теперь выпустить своего противника из виду. Папочка выровнял гвоздь насколько смог, прицелился, прицелился еще раз, приложил молоток к гвоздю, вновь поднял его, сделал маленький шажок назад и, придерживая гвоздь, нанес удар. Оглушительный вопль в одну секунду перекрыл шум, стоявший в зале. Он попал молотком по большому пальцу левой руки и, как сказочный гном, упал на колени перед деревянным чурбаком.
– Скорее ведро со льдом!
Жан подбежал к одному из столиков, вытащил из ведерка, стоявшего там, бутылку с шампанским, поставил его на чурбак и опустил внутрь руку Папочки. У толстяка на глазах выступили слезы. Катрин наблюдала за всем этим и была абсолютно уверена, что этот удар был разыгран специально. Лучше ударить себя молотком по пальцу, чем признать поражение.
Тупой мачо, подумала она, холодно глядя, как пришедший на крики Фреди организует оказание помощи
