испытала непривычное волнение.
— Пошли, Красавчик. Нам пора навестить Чероки. Она наверняка подскажет мне что-нибудь дельное.
Красавчик бросился к двери, опережая Шеннон. Она внимательно наблюдала за ним, понимая, что, если кто-то бродит вокруг хижины, Красавчик обнаружит злоумышленника гораздо раньше ее.
Красавчик поднял морду, держа нос по ветру и принюхиваясь к долетающим запахам. Затем он двинулся вперед, дав понять хозяйке, что никакой опасности нет.
Тем не менее Шеннон, в свою очередь, проявила осторожность. Она выглянула из дверей и осмотрелась. Никаких подозрительных следов на примороженной траве не было видно. Она с облегчением вздохнула, но для верности еще раз посмотрела по сторонам.
Пальцы Шеннон покоились рядом со спусковым крючком дробовика. Ветер рванул ее шляпу, но она надежно прикрепила ее вылинялым шелковым шарфом — одним из немногих предметов роскоши, оставшихся со времени ее детства, когда она жила в Виргинии.
Закрыв за собой дверь, Шеннон направилась в сторону хижины Чероки. Можно было, конечно, оседлать Разорбека, но он еще не успел отдохнуть после поездки в Холлер-Крик. Старый мул остался на привязи пощипывать молодую траву.
До жилья Чероки было менее двух миль. Занимающаяся заря уже выкрасила все вокруг в розовые, золотистые и перламутровые тона. Красота раннего утра приободрила Шеннон. Наслаждаясь утренней свежестью, красками неба и гор и мурлыкая себе поднос песенку без слов, Шеннон легкой походкой двинулась по знакомой тропе через лес.
Дойдя до поляны, на которой стояла хижина Чероки, Шеннон остановилась на опушке и крикнула. С появлением Калпепперов в долине Эго люди стали относиться к незваным гостям более настороженно. Если о визите не договаривались заранее, гость мог нарваться и на выстрел. Даже репутация шамана, которую имела Чероки, вряд ли могла остановить таких, как Калпепперы.
Шеннон подождала, пока из приоткрытой двери хижины не донесся голос Чероки:
— Проходи, девочка! А то, стоя на месте, и замерзнуть можно!
— Вперед, Красавчик! — скомандовала Шеннон.
Пес подался вперед. Когда он подбежал к хижине, дверь распахнулась настежь, и в проеме появилась высокая, поджарая фигура.
Едва бросив взгляд на Чероки, Шеннон поняла, что у старухи что-то неладно с правой ногой.
— Здравствуй, девочка, — приветствовала ее Чероки. — Замечательный день, а?
— Верно, замечательный, — согласилась Шеннон. — Красавчик, дай пройти! Если ты голоден, раздобудь себе что-нибудь на завтрак.
Дверь хижины закрылась. Красавчик остался снаружи. Если в крохотной комнатке еще как-то могли поместиться двое людей, то уж для огромного пса там решительно не было места.
— Я слышала, что ты ходила в Холлер-Крик за продуктами, — сказала Чероки.
— Откуда тебе известно?
— Рассказали… Племянник Раненого Медведя менял в лавке золото на виски. Там он слышал, как Калпепперы получили наконец по заслугам.
— Разве?
— Клянусь в этом твоей радостной улыбкой! Где ты была, когда вся пыль осела? Ведь сцепились как- никак из-за тебя.
— Когда я услышала щелканье кнута, то схватила муку и соль и вылетела оттуда как ужаленная, — созналась Шеннон.
Чероки хрипло рассмеялась. Седые волосы ее были на индейский манер заплетены в две косы, хотя она была полукровка, которая предпочла жить в полном одиночестве, чтобы не слышать оскорбительных реплик с той и другой стороны по поводу того, что она не белая и не индианка. Амулет в виде мешочка, висевший на шее Чероки, намекал на мудрость его обладательницы, которую, кстати, можно было прочитать в спокойном взгляде ее черных глаз.
Если кто-то, кроме Шеннон, и знал о том, что Чероки — старая женщина, а не старый мужчина, то не поднимал из-за этого шум. Она знала лечебные свойства всех трав и умела исцелять раны. Как индейцы, так и белые почитали ее за шамана.
— Садись, — предложила Чероки.
Шеннон опустилась на стул, который стоял впритык к старинной деревянной плитке. Чероки присела на койку. Хижина была настолько маленькой, что Шеннон и Чероки едва не касались друг друга коленями.
— Что у тебя с ногой? — спросила Шеннон.
Чероки отвернулась и стала набивать в каменную трубку табак, смешанный с травой, после чего чиркнула спичкой и затянулась.
— Очень трудная зима была, — проговорила она, — но в племени Раненого Медведя умерла только одна женщина, да один ребенок родился мертвым. Остальные все бодрые и здоровые, как твоя собака.
Шеннон очень хотелось выяснить, что все-таки случилось с ногой Чероки, но она не стала возвращаться к этой теме. Чероки всегда говорила о том, что интересовало ее, все остальное попросту игнорировала.
— Если с ними что-то и случится, твои снадобья поставят их на ноги, — проговорила, морщась от запаха, Шеннон.
Вкус приготавливаемых Чероки снадобий и смесей был, как правило, ужасным, но старая женщина утверждала, что именно в этом их сила.
Шеннон украдкой оглядела комнатку. Обычно возле плиты стояло ведро с водой, на полу был изрядный запас дров, а на плите что-то жарилось или варилось. Нередко можно было увидеть свежеиспеченные лепешки.
Сегодня ведро было пусто, дров едва ли хватит даже на растопку, а съестным даже не пахло.
— Пока я шла сюда, мне захотелось пить, — сказала Шеннон, потянувшись к ведру. — Не возражаешь, если я принесу воды?
Поколебавшись, Чероки пожала плечами.
— Ручей страшно холодный, у меня ломит зубы, если я пью такую ледяную воду, — пробормотала старая женщина.
— Тогда я сейчас принесу воды, и ее можно будет немного подогреть.
Опять поколебавшись, Чероки вздохнула:
— Я очень благодарна тебе, Шеннон. Я сегодня неважно себя чувствую.
Шеннон сбегала за водой и принесла в комнату дров. Укладывая их между койкой и плитой, она искоса посмотрела на Чероки и с огорчением отметила, что та выглядит бледной и изможденной.
— Пока я здесь, — бодрым голосом проговорила Шеннон, я вычищу этот горшок и приготовлю суп. Ничто не подкрепляет лучше супа.
На сей раз Чероки даже не пыталась возражать. Она просто откинулась на кровати и тихонько ругнулась.
— Я поскользнулась, когда несла воду. Это было дней шесть назад, — призналась Чероки. — Подвернула лодыжку. После припарок стало получше, но пока еще проклятая нога побаливает.
— Побереги ее, — посоветовала Шеннон, отскабливая горшок. — Со временем заживет.
Чероки еле заметно улыбнулась:
— Я точно такой же совет давала Молчаливому Джону, когда Разорбек наступил ему на ногу.
— Надеюсь, что ты не в пример ему последуешь хорошему совету.
— А самого Молчаливого Джона нет…
Это было не похоже на вопрос. Это скорее прозвучало как утверждение. Однако Шеннон сделала вид, что Чероки спрашивает, а ей следует отвечать.
— Да, пока никаких вестей…
— Ты должна смотреть правде в глаза… Ты стала вдовой.
Шеннон ничего не ответила.
— Даже до Калпепперов это дошло, — продолжала Чероки, — а ведь их не заподозришь в большом
