— Вам нужно дополнительное ружье? — напрямик спросил Вулф.
— Вряд ли.
— В таком случае я останусь с Джесси, — широко улыбнулся Вулф, и суровость тут же сошла с его лица. — Вот уже неделю как она стала отказываться от завтраков.
На лице Рено затеплилась ответная улыбка.
— Поздравляю! А вообще как она переносит это и чувствует себя?
— Отлично. После того как она увидела рождение Этана, страхов у нее сильно поубавилось. У меня теперь задача — не позволять ей слишком много танцевать от радости.
Бич вскочил на Шугарфута, и кентером направился к дому.
— Где я найду тебя? — спросил Рено.
— У ручья Аваланш.
— У какой развилки?
— Восточной.
Бич сдавил пятками бока мерина и галопом помчался вперед.
16
Шеннон остановилась у порога крохотной лачуги Чероки. Красавчик был здесь и выглядел почти таким же здоровым, как и до роковой схватки. Колорадское небо над головой Шеннон клубилось облаками всех оттенков — от жемчужных до свинцовых и черных.
Порывистый ветер, дующий с гор, надрывно завывал в узких каменных ущельях, пригибал осины чуть ли не до земли.
— Симпатичный мул, — сказала, появляясь в дверях, Чероки.
Шеннон перевела взгляд на старую женщину. Чероки опиралась на палку, которую вырезала в отсутствие Шеннон — щиколотка еще болела. Шеннон подумала, что палка может стать постоянной и неотъемлемой принадлежностью Чероки на всю оставшуюся жизнь. Сердце у Шеннон сжалось. Ведь только благодаря умению Чероки выследить добычу они обе продержались долгую зиму, которая началась раньше обычного и завершилась позже, чем всегда.
— Прошлый раз я видела такого мула почти два года назад, — проговорила Чероки. — Я в тот раз продырявила в двух местах шляпу Калпеппера с расстояния в тысячу с лишним ярдов.
— Они решили тогда, что стрелял Молчаливый Джон.
— Была причина так думать — ведь я стреляла из его длинного ружья. Очень точно стреляет, спасибо ему… А какой смысл ездить на хорошем муле, если плохо стреляешь?
Шеннон посмотрела на длинноногого мула, которого она привязала к дереву.
— После долгой дороги от ранчо Блэка Разорбек страшно устал и нуждается в отдыхе, — пояснила Шеннон. — Мне не по душе садиться на мула покойника, но выбора не было. А Краубейт не объезжена.
— Гром и молния! Девочка, ты ездишь на муле покойника уже не первый год! Пора это признать и смириться с этим.
Шеннон поморщилась:
— Теперь Калпепперов нет, и я думаю, что ничего страшного, если люди узнают правду. Конечно, есть Мэрфи, но я могу с ним управиться.
— Натрави Красавчика на этого парня. Бьюсь об заклад, у него манеры от этого улучшатся.
Улыбаясь и почесывая пса за ушами, Шеннон снова бросила взгляд на неприветливое небо. Ветер, овевавший ее лицо, был студеным и колючим.
— Мне надо возвращаться к себе, — сказала Шеннон. — Кажется, скоро пойдет снег.
— Уже не первый раз снег идет в июле, — кивнула Чероки.
— По чистому снегу удобно дичь выслеживать.
Чероки выпрямилась, перенесла тяжесть тела с больной ноги на здоровую. Хотя она перевязывала щиколотку и регулярно лечила припарками и мазями, нога упорно не заживала.
— Собираешься на охоту?
— Конечно! — как можно более бодрым голосом ответила Шеннон.
Старая женщина хмыкнула, повернулась и, прихрамывая, вошла в хижину. Когда она снова появилась в дверях, в ее руках была коробка с патронами для дробовика. Чероки протянула коробку девушке.
— Вот, бери, — нетерпеливо проговорила она. Я пока что не могу охотиться, а упускать такой снежок грешно. Тебе не надо будет подбираться ко всякой живности так близко, что ее в пору и ножом прикончить.
— Я уже и без того твоя должница — ведь ты вылечила Красавчика.
— А, чушь собачья! — отмахнулась Чероки. — Мы с тобой всем делимся уже третий год, а до этого так же было с Молчаливым Джоном целых десять лет. Так что забирай патроны и расходуй столько, сколько нужно, чтобы добыть нам оленины.
— Но ведь…
— И не зли меня, девочка. А с Красавчиком вовсе никаких хлопот не было. У него череп как гранит, да и тело под стать. Скажи, разве не так, норовистый бандит?
Красавчик посмотрел на Чероки, замахал хвостом и снова повернулся к Шеннон. Пулевые ранения на его теле затянулись и были почти незаметны. Первоначально они казались страшными из-за сильного кровотечения.
А что касается черепа, то тут Чероки была совершенно права. Он был у Красавчика словно из камня. Осталась лишь еле различимая бороздка от пули, которая убила бы менее выносливого и не столь твердолобого животного, которому к тому же повезло, ибо он попал в руки к женщине, хорошо знакомой с травами и снадобьями.
— Спасибо тебе, что выходила Красавчика, — сказала Шеннон, гладя псу морду. — Он да еще ты — это вся моя семья.
Скользнув проницательными карими глазами по лицу Шеннон, Чероки прочитала то, о чем девушка умолчала: несбывшуюся мечту о любви и семейном счастье.
— Ну, я думаю, скоро ты перестанешь жаловаться на одиночество.
Говоря это, Чероки достала пузырек из кармана своей куртки. К горлышку ремешком из сыромятной кожи был прикреплен мешочек.
— Что это? — заинтересовалась Шеннон.
— Можжевеловое масло с мятой. А в мешочке — сухая губка.
— Пахнет прямо-таки замечательно! А зачем ты мне это даешь?
— А затем, что Бич — безмозглый осел, вот зачем! Или он уже стал твоим мужчиной, а потом бросил тебя?
Лицо Шеннон вначале порозовело, затем побледнело.
— Бич всегда был сам по себе, — процедила сквозь зубы Шеннон. — Да, сейчас он ушел.
— Ты не понесла? — без обиняков спросила Чероки.
— Нет, — сдерживая дыхание, коротко ответила Шеннон.
— Ты уверена?
— Да.
Старая женщина вздохнула и переступила с ноги на ногу, давая отдых больной щиколотке.
— Ну что ж, тогда тебе пока не нужен этот пузырек, — заявила Чероки. — Храни его до тех пор, пока тебе не понадобится избавиться от ребеночка, у которого не будет папы.
— Так ты такое снадобье давала Клементине и…
— Нет, — не дослушала Чероки. — Такое масло нужно применять понемногу и умело. А эти девицы постоянно вдрызг пьяные: какое уж тут умение… Шеннон подумала о Калпепперах и подобных им мужчинах и невольно содрогнулась.
— Не представляю, как это можно вынести, — пробормотала она.
— Большинство это и не выносят… Во всяком случае, долго.
