Вопрос был адресован Нюбергу, который сидел у дальнего конца стола, растрепанный, с красными от недосыпа глазами, и наверняка мечтал сейчас о выходе на пенсию.
- Кроме следов наших машин и автомобиля монтера, Андерссона, мы обнаружили еще два отпечатка протекторов. Но нечеткие, размытые дождем, - сказал Нюберг.
- Значит, там побывали еще две машины?
- Андерссон предположил, что один из следов мог оставить автомобиль его коллеги, Муберга. Мы этим занимаемся.
- Тогда остается один автомобиль с неизвестным водителем?
- Да.
- Установить, когда этот автомобиль прибыл на место, понятно, не удалось?
Нюберг озадаченно посмотрел на комиссара:
- По-твоему, такое возможно?
- Ты знаешь, как я верю в твои способности.
- В конце концов, всему есть предел.
До сих пор Анн-Бритт Хёглунд не говорила ни слова. Но теперь подняла руку.
- Можно ли здесь вообще говорить не об убийстве, а о чем-то другом? Мне, как и вам, трудно понять, по какой причине Соня Хёкберг могла совершить самоубийство. Даже если бы она решила покончить с собой, то наверняка бы не выбрала самосожжение.
Валландеру вспомнился случай, происшедший несколько лет назад. Девушка из Центральной Америки облилась бензином и заживо сожгла себя на рапсовом поле. Жуткое воспоминание. Ведь все это произошло у него на глазах. Он видел, как девушка вспыхнула. И ничего не мог сделать.
- Женщины обычно травятся таблетками, - продолжала Анн-Бритт. - Стреляются и то редко. И уж тем более не бросаются на трансформаторы высокого напряжения, верно?
- Думаю, ты права, - ответил Валландер. - Тем не менее дождемся, что скажут медэксперты. На месте нам не удалось установить, что именно случилось.
Больше вопросов не возникло.
- Ключи, - сказал Валландер, - вот что сейчас самое главное. Надо проверить, не было ли кражи ключей. Это первоочередная задача. И мы по-прежнему расследуем убийство таксиста. Сони Хёкберг, правда, нет в живых, но Эва Перссон цела, и хотя она несовершеннолетняя, дознание необходимо довести до конца.
Мартинссон взялся выяснить насчет ключей. На этом совещание закончилось, Валландер пошел к себе. По дороге заглянул в кафетерий, налил чашку кофе. В кабинете надрывался телефон. Звонила Ирена из проходной:
- К тебе посетитель.
- Кто?
- Некий Энандер. Врач.
Валландер порылся в памяти, но так и не вспомнил, кто это может быть.
- Чего он хочет?
- Поговорить с тобой.
- По какому поводу?
- Он не сообщает.
- Направь его к кому-нибудь другому.
- Я пробовала. Но он хочет говорить только с тобой. Твердит, что дело очень важное.
Валландер вздохнул.
- Ладно, сейчас приду. - Он положил трубку.
Посетитель был средних лет мужчина с коротким ежиком волос, в тренировочном костюме. Он энергично пожал Валландеру руку и представился:
- Давид Энандер.
- Простите, я очень занят, - сказал Валландер. - Какое у вас дело?
- Я много времени не отниму. Но вопрос важный.
- Из-за ночной аварии у нас прибавилось работы. Даю вам десять минут. Хотите подать заявление?
- Нет. Хочу кое-что уточнить, внести поправку.
Валландер ждал продолжения. Но не дождался. Они прошли в кабинет. Энандер сел в посетительское кресло, от которого немедля отвалился подлокотник.
- Не обращайте внимания, - сказал Валландер. - Он давно сломан.
Давид Энандер сразу заговорил о деле:
- Это касается Тиннеса Фалька, который умер несколько дней назад.
- Для нас дело Фалька закрыто. Он умер естественной смертью.
- Именно тут я и хотел бы внести поправку, - сказал Энандер, пригладив ладонью волосы.
Валландер заметил, что врачу действительно очень важно изложить эту свою поправку.
- Слушаю вас.
Давид Энандер помолчал, а когда заговорил, начал издалека, тщательно выбирая слова:
- Много лет я был врачом Тиннеса Фалька. Он стал моим пациентом в восемьдесят первом. То есть пятнадцать с лишним лет назад. Обратился ко мне по поводу аллергических высыпаний на руках. В ту пору я работал в больничной амбулатории, в дерматологическом кабинете. В восемьдесят шестом, когда учредили Новую клинику, я открыл собственную практику. Тиннес Фальк остался моим пациентом. Болел он редко, можно сказать, не болел вовсе. Аллергические проблемы исчезли, но я регулярно контролировал его физическое состояние. Тиннес Фальк очень заботился о своем здоровье. Вел образцовую жизнь, тщательно следил за собой. Хорошо питался, много гулял, не имел дурных привычек.
К чему он клонит? - с растущим нетерпением думал Валландер.
- Когда он умер, я был в отъезде, - продолжал Энандер. - Вернулся только вчера, тогда и узнал обо всем.
- Откуда узнали?
- Мне позвонила его бывшая жена.
Валландер кивнул: дескать, продолжайте, прошу вас.
- По ее словам, причиной смерти стал обширный инфаркт миокарда.
- Таково заключение медицинской экспертизы. Мы тоже его получили.
- Но дело в том, что этого не может быть.
Валландер поднял брови:
- Почему?
- Все очень просто. Не далее как десять дней назад я всесторонне обследовал Фалька. Сердце у него было в отличном состоянии. И вообще, организм в норме, как у двадцатилетнего.
На миг Валландер задумался:
- Что вы, собственно, хотите сказать? Что медэксперты ошиблись?
- Я знаю, изредка инфаркт бывает и у совершенно здоровых людей. Но отказываюсь поверить, что так случилось с Фальком.
- Какова же тогда причина смерти?
- Не знаю. Я просто хотел внести поправку. Причина не в сердце.
- Я передам вашу информацию медэкспертам, - сказал Валландер. - И все-таки каковы ваши соображения?
- Наверняка что-то произошло. Насколько я понял, у Фалька была рана на голове. По-моему, кто-то напал на него. И убил.
- Эта версия абсолютно бездоказательна. Его не ограбили.
- Но сердце ни при чем, - решительно повторил Энандер. - Я не судебный медик и не патологоанатом и не могу сказать, от чего он умер. Но совершенно уверен: сердце тут ни при чем.
Валландер сделал кой-какие пометки, записал адрес и телефон Энандера. Потом встал. Разговор был закончен. Время истекло.
В холле они попрощались.
- Я совершенно уверен, - сказал Энандер. - Мой пациент Тиннес Фальк умер не от инфаркта.
