- Это я сделал тот снимок.
Валландер вспомнил, где видел его: на недавней пресс-конференции.
- Так это вы шныряли по коридору?
Харальду Тёрнгрену было лет тридцать. Продолговатое лицо, короткая стрижка. Он улыбнулся:
- Вообще-то я искал туалет, и никто меня не остановил.
- Чего вы хотите?
- Я думал, вы прокомментируете снимок. Дадите мне интервью.
- Вы все равно не напечатаете то, что я скажу.
- Почем вы знаете?
Может, сказать ему, чтобы уходил? - прикинул Валландер. Хотя, пожалуй, тут есть один шанс.
- Я хочу, чтобы при этом кто-нибудь присутствовал. Как слушатель.
- Как свидетель? - по-прежнему с улыбкой уточнил Тёрнгрен.
- У меня печальный опыт общения с журналистами.
- Пожалуйста. Можете пригласить хоть десяток свидетелей.
Валландер взглянул на часы. Двадцать пять восьмого.
- Могу уделить вам полчаса. Не больше.
- Когда?
- Прямо сейчас.
Они вошли в холл. Ирена сообщила, что Мартинссон уже на месте. Валландер попросил Тёрнгрена подождать, а сам направился к Мартинссону. Тот сидел за компьютером. Валландер коротко обрисовал ситуацию.
- Может, прихватить диктофон?
- Достаточно твоего присутствия. И постарайся запомнить, что я скажу.
Мартинссон вдруг засомневался:
- Ты не знаешь, о чем он собирается спрашивать?
- Нет. Но я знаю, что случилось.
- Ты только не кипятись.
Валландер удивленно посмотрел на него:
- У меня что, есть привычка высказываться не по делу?
- Срываешься иной раз.
Мартинссон прав, крыть нечем.
- Я это учту. Пошли.
Они устроились в небольшой комнате для совещаний. Тернгрен поставил на стол диктофон. Мартинссон сел в сторонке.
- Вчера вечером я говорил с матерью Эвы Перссон, - начал Тернгрен. - Они решили привлечь вас к суду.
- За что?
- За жестокое обращение. Что вы на это скажете?
- Ни о каком жестоком обращении не было и речи.
- У них на сей счет другое мнение. К тому же есть моя фотография.
- Хотите знать, что произошло?
- С удовольствием послушаю вашу версию.
- Это не версия. Это правда.
- Слова против слов.
Валландер со злостью осознал всю безнадежность своей затеи. Но на попятную идти поздно. И он рассказал, как было дело. Эва Перссон неожиданно набросилась с кулаками на свою мать. Он попробовал унять девчонку, да где там, как с цепи сорвалась. Тогда он и дал ей затрещину.
- И мать, и дочь утверждают, что было иначе.
- Но произошло все именно так.
- Девочка била родную мать? Трудно поверить.
- Эва Перссон созналась в убийстве. Ситуация была стрессовая. В таких обстоятельствах случаются весьма неожиданные вещи.
- Вчера Эва Перссон сказала мне, что ее принудили сознаться.
Валландер и Мартинссон воззрились друг на друга.
- Принудили?
- Так она сказала.
- И кто же ее принудил?
- Те, кто вел допрос.
Мартинссон не выдержал.
- Это уж чересчур, черт побери! - возмутился он. - Принудительными методами мы на допросах не пользуемся.
- Так сказала Эва Перссон. Она отказалась от всех своих показаний. И утверждает, что невиновна.
Валландер пристально смотрел на Мартинссона. Тот молчал. Сам комиссар вдруг совершенно успокоился:
- Дознание еще отнюдь не закончено. Эва Перссон связана с преступлением. И ее отказ от показаний ничего в деле не меняет.
- То есть, по-вашему, она лжет?
- Этот вопрос я оставлю без ответа.
- Почему?
- Потому что дело не закрыто и я не вправе разглашать тайны следствия.
- Но вы утверждаете, что она лжет?
- Я этого не говорил. Я только рассказал, как все было.
Валландер уже видел перед собой газетные заголовки. Однако не сомневался, что действует правильно. Сколько бы Эва Перссон и ее мамаша ни хитрили, это их не спасет. Даже если вечерняя газета напечатает в их поддержку тенденциозные сентиментальные репортажи.
- Девочка очень юная, - сказал Тёрнгрен. - Она заявляет, что в эти трагические события ее втянула старшая подруга. Вам не кажется, что это наиболее вероятно? Что Эва Перссон говорит правду?
Валландер быстро прикинул, не стоит ли сообщить правду о Соне Хёкберг. Случившееся с нею пока не предано огласке. Нет, нельзя. Тем не менее это давало ему преимущество.
- Что значит «наиболее вероятно»? - спросил он.
- Что все действительно было так, как говорит Эва Перссон. Что в эту историю ее втянула старшая подруга.
- Убийство Лундберга расследуете не вы и не ваша газета. Расследованием занимаемся мы. Разумеется, никто не может помешать вам делать собственные выводы и выносить суждения. Однако реальность, возможно, окажется совсем не похожей на ваши представления. Хотя вы, понятно, не отведете ей в газете так много места.
Валландер хлопнул ладонями по столу в знак того, что интервью закончено.
- Спасибо, что уделили мне время, - сказал Тёрнгрен и убрал диктофон.
- Мартинссон вас проводит. - Валландер встал.
Не подав газетчику руки, он вышел из комнаты. Сходил за почтой и все это время пытался проанализировать свой разговор с Тёрнгреном. Не упустил ли он чего? Может, что-то надо было сформулировать иначе? С почтой под мышкой он заглянул в кафетерий, налил себе кофе и направился в кабинет. Разговор с Тёрнгреном, пожалуй, прошел хорошо. Хотя, конечно, неизвестно, как интервью будет выглядеть в газете. Потом ему вспомнился врач, с которым он встречался накануне. Разыскав в ящике свои заметки, Валландер позвонил в Лунд, в судмедэкспертизу. К счастью, нужный человек был на месте, и он коротко информировал его о визите Энандера. Прозектор выслушал сообщение и все записал, пообещав связаться с Валландером, если новая информация каким-то образом отразится на уже проведенной судебно-медицинской экспертизе. На этом они закончили разговор.
В восемь Валландер встал: пора на совещание. Все уже собрались, в том числе Лиза Хольгерссон и
