женщин. Они будут в восторге.
Валландер решительно помотал толовой:
- Мартинссон с удовольствием тебя выручит. Вдобавок он занимался политикой. И привык выступать.
- Я спрашивала. Он не может.
- А Лиза Хольгерссон?
- Тоже. Кроме тебя, некому.
- А как насчет Ханссона?
- Он уже через минуту переведет разговор на лошадей. А это совершенно ни к чему.
Валландер понимал, что не может ей отказать. Надо помочь.
- Что же это за кружок?
- Начинали они как маленькая группа любительниц словесности, а со временем сложился довольно обширный кружок. Собираются уже более десяти лет.
- И я должен рассказать, что такое - быть полицейским, и всё?
- Да. Ну, может быть, зададут несколько вопросов.
- Мне совершенно не хочется, но я пойду только потому, что ты просишь.
Она вроде как облегченно вздохнула и положила ему на стол листок бумаги.
- Здесь имя и адрес контактного лица.
Валландер взял листок: это в центре, недалеко от Мариягатан. Анн-Бритт встала.
- Денег не заплатят. Но кофе с тортом угостят непременно.
- Я торт не ем.
- Кстати, это целиком и полностью отвечает пожеланиям нашего стокгольмского руководства. Насчет того, что необходимо поддерживать связи с общественностью и находить новые способы информировать ее о нашей работе.
В дверях Анн-Бритт обернулась:
- Ты как будто бы собирался на похороны Стефана Фредмана?
- Я был там. Ужасно, иначе не скажешь.
- Как его мать, не помню ее имя?
- Анетта. Похоже, ее бедам конца-краю нет. Но тем не менее я полагаю, она достаточно хорошо заботится о последнем своем сыне. Во всяком случае, старается за ним присматривать.
- Поживем - увидим.
- Ты о чем?
- Как зовут мальчика?
- Йенс.
- Лет через десять увидим, не начнет ли некий Йенс Фредман мелькать в полицейских сводках.
Валландер кивнул. Разумеется, риск существует.
Анн-Бритт ушла. Кофе остыл. Валландер сызнова отправился в кафетерий, налить горячего. Молодые полицейские разошлись. С чашкой в руке комиссар прошагал по коридору к кабинету Мартинссона. Дверь была приоткрыта, но в комнате пусто. Валландер вернулся к себе. Голова уже не болела. Над водонапорной башней с криком кружили галки. Он постоял у окна, тщетно пытаясь их сосчитать.
Зазвонил телефон. Не садясь, комиссар взял трубку. Из книжного магазина сообщали, что получена книга, которую он заказывал. Валландер напрочь запамятовал про заказ. Но промолчал. Обещал зайти за книгой на следующий день.
Только повесив трубку, он вспомнил, что речь идет о подарке для Линды. Книга французская, о реставрации антикварной мебели. Валландер прочитал о ней в журнале, который попался ему под руку в приемной у врача. А поскольку все еще тешил себя надеждой, что Линда, хоть ее и заносит временами в иные сферы деятельности, остановится на своем увлечении старинной мебелью, заказал книгу, но тотчас об этом и забыл. Отставив чашку, Валландер решил нынче же вечером позвонить Линде. Последний раз они разговаривали несколько недель назад.
Вошел Мартинссон. Он вечно спешил и, как правило, в дверь не стучал. С годами у Валландера все больше крепла уверенность, что Мартинссон хороший полицейский. Но есть у него один изъян: ему хочется заняться чем-нибудь другим. В последние годы он не раз всерьез подумывал уйти из полиции. Особенно после того, как его дочку побили на школьном дворе просто потому, что ее папа работает в полиции. Одного этого оказалось достаточно. Тогда Валландер сумел убедить его остаться. Мартинссон был упрям, а порой выказывал и изрядную проницательность. Правда, упрямство подчас оборачивалось нетерпеливостью, а проницательность пропадала втуне, поскольку основополагающую работу он проделывал небрежно.
Мартинссон прислонился к косяку.
- Я пытался созвониться с тобой, - сказал он. - Но ты отключил мобильник.
- В церкви был, - отвечал Валландер. - А после забыл включить.
- На похоронах Стефана?
Валландер повторил то же, что сказал Анн-Бритт. Мол, все это ужасно.
Мартинссон кивнул на раскрытую папку на столе.
- Я прочел, - сказал Валландер. - И не понимаю, что толкнуло этих девчонок взяться за молоток и нож.
- Там же написано. Им были нужны деньги.
- Но жестокое насилие?.. Как он?
- Лундберг?
- Кто же еще?
- По-прежнему без сознания. Обещали позвонить, если что. Либо он очнется. Либо умрет.
- Тебе это понятно?
Мартинссон сел в посетительское кресло:
- Нет. Непонятно. И я не уверен, что хочу понять.
- А надо бы. Если ты намерен и дальше работать в полиции.
Мартинссон взглянул на Валландера:
- Ты знаешь, я не единожды подумывал уйти. Последний раз ты убедил меня остаться. Но что будет дальше, я понятия не имею. Однако уговорить меня наверняка окажется не так-то легко.
Вполне возможно, Мартинссон прав. Это встревожило Валландера. Ему не хотелось терять такого сотрудника. Как не хотелось услышать и от Анн-Бритт, что она тоже уходит из полиции.
- Пожалуй, надо пойти потолковать с задержанной, - сказал Валландер. - С Соней Хёкберг.
- Погоди. Есть еще одно дело.
Валландер успел встать и теперь снова сел. Мартинссон держал в руке какие-то бумаги.
- Будь добр, прочти. Это случилось сегодня ночью. Я сам выезжал на место. Не стал тебя будить.
- Что же произошло?
- Около часу ночи охранник сообщил, что возле банкомата рядом с универмагами лежит труп.
- Какими универмагами?
- Ну, где контора налогового ведомства.
Валландер кивнул.
- Мы сразу выехали. Действительно, на асфальте ничком лежал мужчина. По словам врача, скончался он недавно. Максимум пару часов назад. Через день-другой, разумеется, будем знать точно.
- Так что же произошло?
- В том-то и вопрос. На затылке у него была большая рана. Но получил ли он удар по голове или травма - результат падения, с ходу установить не удалось.
- Его ограбили?
- Бумажник был при нем. С деньгами.
Валландер задумался:
- Свидетелей нашли?
- Нет.
- Кто он?
Мартинссон полистал бумаги:
