- Я всегда ношу в сумке молоток. А Эва - нож.
- Почему?
- Мало ли что. На всякий случай.
- Что ты имеешь в виду?
- Ну, на улицах полно психов. Для защиты.
- Значит, ты всегда носишь с собой молоток?
- Всегда.
- Раньше ты его пускала в ход?
Адвокат встрепенулся:
- Едва ли вопрос релевантный.
- Что это значит? - спросила Соня Хёкберг.
- Релевантный? Адвокат имел в виду, что вопрос не относится к делу.
- Все равно могу ответить. Я его в ход никогда раньше не пускала. А Эва как-то раз порезала руку одному хмырю. Когда он к ней полез.
Неожиданно Валландеру пришла в голову одна мысль, и, повинуясь интуиции, он спросил:
- В ресторане вы ни с кем не встречались? Может, свидание там назначили?
- Кому?
- Тебе видней.
- Нет. Никому мы свиданий не назначали.
- А не было там, к примеру, парней, которых вы хотели повидать?
- Нет.
- У тебя что же, нет парня?
- Нет.
Слишком уж быстро она ответила. В самом деле слишком быстро, мысленно отметил Валландер.
- Подъехало такси, и вы ушли?
- Ага.
- Что вы делали потом?
- Что люди делают в такси? Сказали, куда ехать.
- Стало быть, вы сказали, чтобы он отвез вас в Рюдсгорд? Почему именно туда?
- Не помню. Должно быть, случайно в голову пришло. Что-то ведь надо было сказать.
- Эва сидела впереди, а ты сзади. Вы заранее так решили?
- Такой у нас был план.
- Какой?
- Ну, попросим водилу остановиться, чтоб Эва пересела на заднее сиденье. Тут мы его и сделаем.
- Значит, вы с самого начала решили применить оружие?
- Будь водила помоложе, то нет, не стали бы.
- А как бы вы тогда поступили?
- Задрали бы юбки повыше, и он бы сам остановился. А мы бы кое-что предложили.
- Что же именно?
- А вы как думаете?
- Значит, вы бы попытались заманить его сексом?
- Блин, словечки у вас!
Лётберг поспешно подался вперед:
- Ты бы выражалась поаккуратнее.
Соня Хёкберг посмотрела на адвоката:
- Как хочу, так и выражаюсь.
Лётберг пожал плечами. Валландер решил продолжить, и поживее:
- Но за рулем такси был пожилой человек. Вы велели ему остановиться. Что случилось потом?
- Я стукнула его по голове. А Эва ударила ножом.
- Сколько раз ты его стукнула?
- Не помню. Несколько раз. Я не считала.
- Ты не боялась, что он умрет?
- Нам были нужны деньги.
- Я спросил не об этом. Я спросил, сознавала ли ты, что он может умереть.
Соня Хёкберг пожала плечами. Валландер ждал, но она молчала. А он чувствовал, что в данный момент не в силах повторить этот вопрос еще раз.
- Ты говоришь, вам были нужны деньги. Для чего?
Вот она опять, легкая неуверенность, миг колебания перед ответом.
- Да так, ни для чего особенного, я же сказала.
- Что было дальше?
- Мы забрали бумажник и мобилу и пошли домой.
- Что вы сделали с бумажником?
- Деньги мы поделили, а бумажник Эва выбросила.
Валландер полистал мартинссоновские бумаги. В бумажнике Юхана Лундберга было примерно 600 крон. Его нашли в урне, там, где указала Эва Перссон. Мобильник взяла Соня Хёкберг, он был изъят у нее дома.
Валландер выключил диктофон. Соня Хёкберг наблюдала за ним.
- Теперь я могу пойти домой?
- Нет. Тебе девятнадцать. Иными словами, тебя можно привлечь к уголовной ответственности. Ты совершила тяжкое преступление. И останешься под следствием.
- Что это значит?
- Будешь сидеть за решеткой.
- Почему?
Валландер посмотрел на Лётберга. Потом встал:
- Думаю, адвокат тебе объяснит.
Валландер вышел из комнаты. Чувствовал он себя паршиво. Соня Хёкберг не притворялась. Она вправду была совершенно невозмутима. Он зашел к Мартинссону, тот разговаривал по телефону, но жестом указал на посетительское кресло. Валландер сел и стал ждать. Ему вдруг захотелось курить. Такое случалось редко, однако встреча с Соней Хёкберг здорово его вымотала.
Мартинссон закончил свой разговор:
- Ну как?
- Она все признаёт. И совершенно хладнокровна.
- Точь-в-точь как Эва Перссон. А ведь той всего-навсего четырнадцать.
Валландер взглянул на Мартинссона едва ли не умоляюще:
- Что вообще происходит?
- Не знаю.
Комиссар заметил, что Мартинссон злится.
- Черт побери, две молоденькие девчонки!
- Да. И похоже, они ничуть не раскаиваются.
Оба замолчали. На миг Валландер почувствовал себя совершенно опустошенным. В конце концов Мартинссон нарушил тягостную тишину:
- Теперь тебе понятно, почему я так часто думаю об уходе из полиции?
Валландер снова ожил:
- А тебе самому понятно, почему так важно не делать этого? - Он встал, подошел к окну. - Как Лундберг?
- Без изменений. Состояние критическое.
- Мы должны разобраться в этой истории. Независимо от того, выживет он или умрет. Напали они на него из-за денег, которые требовались им для какой-то определенной цели. А может быть, дело вообще совсем не в этом.
