оружие в кобурах, не ждут нападения. Каждому из них потребуется время, чтобы расстегнуть кобуру, выхватить из нее пистолет, передернуть затвор… Секунды, да, но их у инкассаторов не будет. Он, Койот, как и в сквере Дома офицеров, откроет огонь внезапно. А человек, в которого вот так, неожиданно, начинают стрелять, просто не успевает правильно оценить ситуацию, принять меры к самозащите. Он инстинктивно начинает уклоняться от выстрелов, прятаться за любые предметы. Во всяком случае, в «бандитских» телефильмах, которые Койот теперь очень внимательно смотрел, он обращал внимание на поведение жертв.
Первым надо убить водителя. Тогда «УАЗ» станет неуправляемым, превратится в неподвижную мишень.
Вторую пулю должен получить инкассаторсборщик, когда будет идти к машине… Нет, пожалуй, стрелять в него нужно в ту секунду, когда распахнется правая передняя дверца, иначе внутрь машины не попадешь. Ему хватило бы, наверное, и одного мешочка с деньгами, если бы знать точно, какая там сумма. Судя по всему, небольшая: магазин «Сельхозпродукты» — небогатый, выручка здесь явно не баснословная, на картошке и капусте много не наторгуешь. Основная выручка лежит на заднем сиденье машины, рядом со старшим инкассатором, там минимум десяток мешков…
Третью пулю получит этот, старший. Впрочем, он, Койот, будет палить сразу из двух стволов, сам черт в этот момент не разберет, какая пуля в кого попадет. Главное — попали бы, а уж остальное…
Койот мысленно, в который уж раз, проиграл ситуацию: вот он увидел инкассаторский «УАЗ», двинувшийся к «Сельхозпродуктам» от соседнего магазина. Вот зашел в телефонную будку, делает вид, что звонит, а сам неотрывно наблюдает за входной дверью. Вот в ней появляется инкассатор-сборщик. Машина стоит у самого крыльца.
Пока он, Койот, дойдет от телефонной будки до машины, пройдет — да, пройдет семь-восемь секунд. Это много. За это время инкассатор успеет сесть в «УАЗ», захлопнет дверцу.
Может, пойти вслед за ним в магазин? Потолкаться там, разглядывая витрины, а потом, когда сборщик будет возвращаться, нагнать его у двери…
Койот порепетировал этот вариант. Конечно, он гораздо надежнее первого: инкассатор терялся из виду лишь в тот момент, когда заходил куда-то в глубь магазина, где ему вручали запломбированный мешочек с деньгами. Тратил он на получение денег минуты полторы-две. С учетом преодоления расстояния, каких-то неизбежных коротких разговоров с завмагом или тем, кто отдавал ему выручку…
Потом появлялся.
Вчера перед приездом инкассаторов Койот вошел в магазин. Он был в это вечернее время практически пуст. К семи вечера хозяйки уже купили все необходимое для борща и салатов, а за водкой и пивом очередей теперь нет: подходи и бери.
— Что вам, молодой человек? — спросила скучающая продавщица примерно одних лет с Койотом — высокая худая блондинка в довольно грязном белом халате.
— Мне… пару яблок взвесьте, пожалуйста.
Продавщица понятливо хмыкнула — закусь, конечно, что еще? За углом ждет, наверное, еще парочка таких же жаждущих. О-хо-хо-о…
Пока продавщица выбирала яблоки, взвешивала, считала сумму на плоской, захватанной коробочке калькулятора, Койот огляделся. Вон туда через эту дверцу в прилавке входит инкассатор (больше некуда), шествует мимо второй продавщицы, торгующей всякой всячиной, не присущей профилю магазина: тут и оранжевые пластиковые бутылки с «фантой», и консервы, и пиво в баночках, и сигареты с зажигалками… И даже вобла!
У продавщицы этой — также один-единственный покупатель, какой-то небритый дядька, выбирающий бутылку из разномастной длинной шеренги, подсчитывающий свои мятые купюры.
Итак, завтра в момент нападения он, Койот, может оказаться в магазине единственным «покупателем». Ну, пусть их, покупателей, будет трое-четверо. На большее число в такое время рассчитывать не приходится — конец рабочего дня.
Магазин закрывается в восемь. Час до закрытия.
Если он ничего не будет покупать, а просто зайдет в магазин и будет стоять, дожидаться инкассатора… Глупее поведения не придумаешь. Он сразу же вызовет к себе подозрение.
Был бы знакомый в магазине… Чушь! Его не должны здесь запомнить!
А запомнить его не так-то уж и трудно. Даже мимолетные взгляды, которые бросят на него продавщицы, могут потом следствию пригодиться. Уж что-что, а примерный возраст, одежду, лицо две продавщицы запомнят, даже не стремясь к этому, — память сама им потом подскажет, что к чему. Будет составлен словесный портрет, по нему — фоторобот, фотографии…
Нет, ждать инкассатора в магазине не годится.
И эта белобрысая продавщица, уже подсчитавшая на грязном своем калькуляторе стоимость двух яблок, смотрит ему прямо в глаза:
— С вас две триста, молодой человек. Деньги сюда платите, касса сегодня не работает.
Ага, значит, может быть еще и третий свидетель, кассирша. Совсем хорошо!
Сунув яблоки в карман, Койот вышел. В ушах звучал голос продавщицы: «С вас… молодой человек…» Она прежде всего обратила внимание на его возраст, запомнила его. Вспомнит и лицо, как пить дать, вспомнит!
Да, ждать инкассатора в магазине нельзя!
Придется ждать его возвращения в телефонной будке, на улице.
Надо точно рассчитать секунды…
А потом — стрелять, стрелять и стрелять! Не давать времени инкассаторам на то, чтобы они пришли в себя, чтобы стали оказывать сопротивление. Убить надо всех троих. Забрать несколько мешочков с деньгами. Непокойно уйти…
Он сделает это завтра, в это же время. Как только знакомый «УАЗ» подъедет к магазину «Сельхозпродукты».
Ночевал Койот у Марины.
С вечера они потешили друг друга ласками.
Повод для этого был самый что ни на есть банальный: исполнилось два года, как Марина работала у Кашалота, и сто дней с момента их знакомства с Павлом.
По этому случаю Маринка устроила праздничный ужин.
— Слушай, а ты помнишь, как пришел к киоску «Братан»? Как глаза на меня пялил?! — смеясь, говорила она, уютно устроившись у него на плече. Марина была в красивой ночной рубашке, привычно пахнущая дорогими духами, по-прежнему сдобная и желанная. Помня, что сожитель ее моложе на несколько лет, она тщательно следила за собой, одевалась с иголочки, и про Павла не забывала: то рубашку ему моднющую подарит, то бритвенный прибор «Жиллетт», то носки…
Дела в киоске и вообще на фирме шли хорошо, Кашалот продавщиц своих не обижал, по «лимону» в месяц они имели как минимум, а к праздникам — на Новый год, к женскому дню 8 Марта и к дням рождения Борис Григорьевич отваливал и премиальные: когда наличными, когда ценными подарками. Не забывал он и про любовь к своим «кошечкам». Надежда, как и прежде, ходила у него в фаворитках (она, как предполагала Марина, и получала побольше), но и про Светку с Мариной шеф не забывал. Правда, с тех пор, как стала она жить с Павлом, Борис Григорьевич домогательства сократил до одного раза в неделю, но и от этого «раза» Марина старалась теперь увильнуть, ссылаясь то на женское недомогание, то на головную боль-мигрень или дурное настроение. А потом и вовсе заявила своему патрону, что собирается замуж, хотя разговора такого у них с Павлом не было.
Разумеется, Койот об этом не знал, считая, что обладает Мариной единолично, в чем она его не разубеждала.
— Шеф про тебя спрашивал, Паша, — сказала она, вернувшись из ванной и снова устроившись рядом с Павлом.
— А откуда он про меня знает? — насторожился Койот.
— Ну… я намекнула. Мол, встречаюсь с молодым человеком, отношения у нас серьезные.
— И что же он про меня спрашивал?
— Понимаешь… Борис Григорьевич очень внимательно относится к тому, с кем общаются сотрудники
