бэтээре во всё это через Арку, так и поедем теперь уже хоть на помеле – но до конца.
– Спасибо! – Гончаров пожал руку товарища.
– Нет, если честно, – продолжал Домашников, – мне тут не нравится – вышки эти с пулемётами, комендантский час, распределиловка по карточкам. Вот, вроде к людям выбрались, к настоящим – и на тебе! Напоролись на «твёрдую руку».
Гончаров хмыкнул:
– Но если серьёзно, то твёрдая рука, особенно в таких ситуациях, только и нужна. Не было бы тут крепкой власти – точно скакали бы они по полям с шашками. А так даже нефть нашли, заводы работают. И правильно, что они деньги отменил и торгашей приструнили.
– То-то ты ему собрался ультиматум предъявлять!
Александр махнул рукой:
– Это совсем другое. Ладно, давай спать, чтобы завтра быть в форме. Кто знает, как всё развернётся.
Среди ночи Гончарова разбудил тихий, но настойчивый стук в дверь. Домашников, несмотря на выпитое, тоже проснулся – в принципе, спал Пётр чутко.
Они переглянулись – небо было ясное, а луна уже совсем большая, и в комнате хватало света. Снаружи, залитый серебром, спал город, только тарахтел где-то броневик дозора.
– Стучат что ли?… – Домашников протирал глаза.
Гончаров не ответил, прислушиваясь. «Неужели почудилось? – подумал он. – Но сразу двоим?!»
Стук в дверь повторился.
Майор вытащил любимого «стечкина» (всё остальное оружие оставалось запертым в гравилёте, а пистолет он всегда носил на поясе) и на цыпочках подкрался к двери. Ясно было, что так стучат не представители власти.
– Кто там? – тихо спросил Александр как раз в тот момент, когда осторожный стук раздался снова.
Нервная перкуссия оборвалась, и взволнованный голос шёпотом позвал из-за двери:
– Майор Гончаров!
– Ну я! – тихо ответил Александр. – Кто вы, что такое?
За дверью судорожно вздохнули:
– Майор Гон… Папа!
Придерживая рукой задвижку, чтобы приглушить щелчок, Гончаров распахнул створку. В комнату прямо в полосу лунного света шагнул человек в военной форме с автоматом в руке.
Видно было, что это совсем молоденький парнишка – высокий и плотный, но, конечно, пожиже майора. Знакомые по памяти мальчишеские черты уже скрывались штрихами взрослости, но Гончаров узнал его даже в этом ночном свете и опустил пистолет:
– Господи, Алешка!
Сын ткнулся к нему в грудь – и вдруг заплакал.
– Ну-ка, ну-ка, ты чего! – Майор встряхнул парня и потянул его в комнату, собираясь закрыть дверь.
– Пап, погоди! – Алексей, вытирая слёзы солидным кулаком, кивнул в коридор. – Там прибрать надо…
Только сейчас Гончаров увидел, что рядом с порогом лежит тело часового, и, чертыхаясь, затащил его в комнату, после чего, выглянув ещё раз, закрыл дверь. Пощупав сонную артерию, майор убедился, что солдатик просто в отключке.
– Как ты меня нашёл? – Он тискал Алёшку, словно хотел лишний раз убедиться, что перед ним не призрак. – Мама где?
Парень судорожно глотнул:
– Папа, у нас времени минут десять, не больше. Я обхожу посты как караульный, сегодня я первый день назначен. Часового я снял, но меня скоро хватятся…
– Погоди, где мама?
– Пап, мамы нет уже три года, а я так ждал, что хоть ты появишься. Понимал, что это невозможно, но всё-таки… ты здесь!
– Я вас искал, – хрипло прошептал Гончаров, чувствуя, что хочется заморгать и дышать глубоко через нос. – Как случилось… с мамой?
– Она была в составе первого Городского Совета, а когда Сафронов с военными из Тагила захватили власть, они расстреляли всех, кто туда входил. Меня забрал дядя Хаим, помнишь соседа нашего, Ильяшевича?
– Вот оно что… – прошептал Гончаров, чувствуя холод в груди. – Но как тебя не нашли в списках по фамилии? Эта сволочь мне сказала, что они искали вас.
– Знаешь, тут-то он, может, и не врёт. Вряд ли он даже помнил фамилии расстрелянных в Городском Совете. А при регистрации населения Ильяшевич на всякий случай записал меня на свою фамилию. Я же чёрненький, как и ты. – Парнишка усмехнулся одними блеснувшими влажными глазами.
– Что ты здесь делаешь?
– Говорю же – я в охране! Я специально пошёл служить сюда, когда роту охраны главы набирали. Хотел его грохнуть. Поближе к нему подобраться и грохнуть наверняка.
– Камикадзе ты мой… – растроганно пробормотал Гончаров, обнимая сына, а сам подумал: «Господи, я же мог и тут не успеть!»
– А у него, значит, предубеждения против евреев нет? – подал голос Домашников, имея в виду Сафронова.
– Это мой друг Пётр, – запоздало представил инженера Гончаров. – Петя – это мой сын… Понимаешь, сын!
Молодой человек и Домашников пожали друг другу руки.
– Нет, надо сказать, Глава – не националист, – зло усмехнувшись, ответил Алексей на заданный вопрос. – Цыган он стрелял, но только за наркотики. Тех, кто за него, он уже не трогает, но оппозицию уничтожает любую, сразу. Папа, надо торопиться – мы должны добраться до вашей машины.
Гравилёт по предложению главы они переставили с площади на плоскую крышу пристроя, в котором сейчас и находились, но на пути туда, как знал майор, имелось не менее двух постов, плюс пост у самого гравилёта.
Гончаров и Домашников быстро оделись.
– Держи, это тебе! – Александр протянул инженеру автомат, а также два запасных магазина, взятых у бесчувственного часового, и посмотрел на сына: – Здорово ты его!
– Ты же сам меня учил, помнишь? Кроме того, у нас была специальная подготовка, в школе скаутов главы.
– Подготовка пошла на пользу! – уважительно улыбнулся Пётр.
Они выскользнули в коридор.
– Сюда! – беззвучно показал Алексей.
Осторожно ступая, троица прошла до лестницы на верхние этажи. Всего в пристрое их было четыре, сейчас Гончаров и его маленький отряд находились на втором. Поднимаясь по лестнице, приходилось неизбежно проходить мимо поста в коридоре каждого этажа.
– Давай-ка я пойду вперёд, – предложил Гончаров.
– Папа, ты что! Знаешь, какой отдан приказ? Если вы с Петром куда-то попытаетесь выйти ночью одни и не подчинитесь, то – стрелять. Правда, по ногам, чтобы не насмерть, но стрелять! Пойду я. И не спорь!.. – добавил он не терпящим возражения шепотом.
Сын стал подниматься, а Гончаров, распластавшись по стене с пистолетом на изготовку двигался следом так, чтобы быть вне поля зрения часового в коридоре. На промежуточной площадке майор остановился. Из-за пролёта лестницы он не видел, что происходит вверху, но слышал негромкий разговор. Потом наступила тишина, и через пару секунд Алёшка осторожно махнул рукой из-за перил.
Часовой у входа словно прилёг подремать у стены. Гончаров забрал у оглушённого солдата автомат и забросил оружие за спину, оставшись со «стечкиным» – так было удобнее в ограниченном пространстве коридоров.
