Симон невольно рассмеялся.
– Нет, не расскажу, – согласился он. – При дворе и так полно сплетен, и я не хочу болтать, разве что прикажут. Всегда выгодно знать, что происходит в королевских покоях, но я не запачкаю свою честь и доверие короля, распуская слухи. Мне надо идти. – Он поцеловал ее в щеку.
– Возвращайся поскорее, – улыбнулась она.
Симон кивнул. Это было частью игры, в которую они играли. Сабина была умной девушкой. Она знала, что стоит ей рассказать о госте, как ему придется уйти, и она сможет остановить их любовные утехи, пока они не зашли слишком далеко. Он подумал, что ее сообразительность манила его к ней не меньше, чем ее тело.
– Как только смогу, – бросил он через плечо. Один Бог знает, когда это случится.
Когда Симон шел к башне, его хромота была практически незаметна. Он окреп, упражняясь, а также во время похода. Он шел и думал: зачем Уолтеф приехал в Нормандию?
Вильгельм получил письма от архиепископа Ланфранка, в которых тот сообщал о восстании в Англии бриттов во главе с Ральфом де Галом и Роджером Херефордским. В письмах говорилось, что восстание подавлено, и нет нужды в поспешном возвращении короля в Англию. Регулярно прибывали посыльные. Ральф Норфолкский бежал из Англии. Графа Роджера схватили и бросили в тюрьму, где он ждет решения Вильгельма. Похоже, что, хотя Уолтеф в восстании и не участвовал, он знал о намерениях бунтовщиков и не помешал их силам объединиться. Архиепископ писал, что Уолтеф горько сожалеет о своем поступке, но Симон сомневался, что это оправдает Уолтефа. Он не знал, что почувствует, когда увидит его – человека, который вытащил его из-под копыт взбесившейся лошади, который был с ним рядом в самые его тяжелые дни, который помог ему встать на ноги. С его стороны будет неблагодарностью назвать его предателем и глупцом, но именно так Симон о нем и думал.
Он задержался у входа в большой зал, чтобы умыться, затем прошел к возвышению, где за большим столом сидел Вильгельм в окружении знати и чиновников. Уолтеф сидел с ним рядом, и, хотя атмосфера была несколько напряженной, они, похоже, мирно беседовали. Уолтеф снова подстригся на нормандский манер и сильно укоротил бороду. Их обслуживали двое младших слуг, подавая вино и сушеные фрукты.
– Никогда не видел человека такого смелого и такого глупого, как Уолтеф Сивардссон, – пробормотал отец Симона, проходя мимо него. – Могу признать, что на его месте я бы сбежал в Данию вслед за Ральфом де Галом, а не приехал с повинной в логово льва.
Симон оглядел собравшихся.
– И он получил прощение?
Отец пожал плечами.
– Мне кажется, Вильгельм еще не принял решение. Он тянет время, а на месте Уолтефа я бы действовал очень и очень осторожно.
Симон поморщился.
– Он этого не умеет.
Подойдя к возвышению в конце зала, Симон взял у парнишки, который обслуживал стол, большую бутыль и салфетку и принялся за дело сам. Когда он наклонился, чтобы наполнить чашу Уолтефа, тот ему неуверенно улыбнулся.
– Приятно снова тебя видеть, Симон, – сказал он, но без своей обычной сердечности.
– И мне вас, милорд, – вежливо ответил Симон. Вильгельм отказался от вина, накрыв широкой ладонью свою чашу.
– Симон – прекрасный слуга, – сказал он. – Я полностью ему доверяю, потому что он никогда меня не предавал. – Король говорил, ни к кому не обращаясь, но Уолтеф принял это колкое замечание на свой счет.
Он покраснел.
– Я делаю все возможное, чтобы загладить свою вину, – тихо произнес он. – Признаю, я совершаю ошибки.
– Ошибки ошибкам рознь. И бесполезно их признавать, если вы на них ничему не учитесь. И такая ошибка, как измена, не идет ни в какое сравнение с разбитой чашей или неправильно нарезанным мясом.
Симон двинулся дальше. Он не хотел, чтобы сочли, что он задержался дольше чем необходимо, тем более что разговор ожидался тяжелый, с взаимными упреками. Ради Уолтефа он не должен был слушать. И все же ему хотелось знать, что тот скажет в свою защиту.
– Я не совершал измены, сир. Более того, я приехал к вам, дабы вы могли убедиться в моей верности.
– Я должен сделать такой вывод из вашего присутствия здесь?
– Я очень на это надеюсь, сир. Кроме того, архиепископ Ланфранк прислал письма в поддержку моей просьбы.
– Архиепископ написал, что вы покаялись и раскаиваетесь, а это не одно и то же.
– Я признал, что поступил глупо, но я не предатель, сир. Я привез золото и хочу отдать его вам, а не вашим врагам.
Вильгельм фыркнул.
– Кровавые деньги… Ведь так вы, англичане, это называете?
– Это предложение мира, сир.
Вильгельм нахмурился.
