– Две с половиной тысячи, – повторил Юсуф, потея еще больше. – Условия изменил не я, а чиновник из МВД. У меня есть только свобода передвижения – из Камеруна, где я живу, в Чад.
Адвокат фактически скопировал с него: щелкнув пальцами и, не поворачивая головы, он подозвал Каталина.
– Саша, возьми из нашей кассы две с половиной тысячи долларов и принеси мне. Время не ждет, – поторопил Нико, изучив его натуру.
Прошел час. Юсуф должен был вернуться двадцать минут назад. Время поджимало. Еще полчаса, и нужно будет ехать в аэропорт – с паспортами и разрешениями или без них. И, сделав дело, искать выход на Энтони Яна.
Катала по-своему поддерживал товарищей, хотя обращался к Мэрион.
– В нашей школе парень учился, на год младше меня, он классно рисовал. Вроде бы какая связь между художником и девочкой, сердце которой я хотел завоевать, а попросту трахнуть?
Мэрион пожала плечами: «Пока не понимаю».
– Самая прямая. Однажды я выдал его рисунок за свой, и девочка растаяла: «Это ты нарисовал?» Ну а кто же? – сказали мои глаза. Она посмотрела на мои руки. А они уже в то время могли многое. Она не поверила. Точнее, ей требовались доказательства. И я тормознул на перемене художника, растолковал ему, что и как. Он оказался покладистым парнем. Сотворил мне три заготовки. На одной – треть рисунка. На второй – две трети. На третьей – готовый продукт. И вот на уроке химии, кажется, я начал реализовывать план по совращению телки. Прикрыл рукой тетрадку и делаю вид, что рисую. Она тихонько спрашивает: «Что рисуешь?» Я отвечаю: «Не могу сказать. Это сюрприз. После урока покажу». Потом делаю вид, что сдаюсь, показываю ей первую заготовку. Она в ответ большой палец: «Классно!» Ну, я дальше черкаю, какие-то восьмерки, кренделя, матерные слова, все что угодно и где угодно, только на второй заготовке. Проходит десять минут. Подруга проявляет нетерпение. Я показываю ей готовый на две трети рисунок. У нее глаза на лоб. Я даю ей еще десять минут. Снова закрываю тетрадку рукой, рисую на листке голимую порнуху – как могу, конечно, реализую свои фантазии. После урока вручил ей готовый рисунок. Он при ней рождался, она сама все видела.
– Ну, так ты завоевал ее сердце? – спросил Нико, воодушевляясь: он увидел знакомый синий «Рено» Юсуфа, а потом и его самого в салоне машины.
– Да. В тот же вечер. У нее дома.
Адвокат поспешил навстречу. Забрав у него документ и пропуска на выезд из города, он сгладил, как мог, отношения:
– Кстати, до меня дошла причина, по которой ты назначил место встречи на рынке. Здесь далеко не центр и на помощь не позовешь.
– Почему же? Любой может позвать на помощь. Но далеко не любой протянет тебе руку.
Они обменялись улыбкой и рукопожатием. Юсуф напоследок сказал:
– У тебя остался мой номер телефона. Будут трудности, звони.
Глава 15
Павел Живнов уже в который раз проверял связь, бросая взгляд на экран мобильника. Связь в зоне аэропорта Нджамены запредельная. Казалось, не хватает длины шкалы на экране. Связь моментальная, слегка нервничал он. Не успеешь нажать на кнопку, как услышишь длинный гудок.
Он поочередно бросил взгляд на товарищей. Адвокат нервничает, хотя виду не подает. Смотрит прямо перед собой, покусывая губу; когда замечает это, проводит по ней языком, пальцем, прикусывает и его. И все начинается сначала.
Каталин следит за собой. Ни одного жеста, ни одного мимолетного движения, звука, что указывало бы на волнение. У Живнова сложилось впечатление, что Катала при открытых глазах медитирует. Но медитация его чутка. Он моментально отреагирует на любой «внешний раздражитель»; не застать его врасплох и вопросом.
Мэрион владеет собой «по принуждению»: девочка у нее на руках почувствует любую слабину, дрожь, и это настроение тотчас передастся ей. Пожалуй, сейчас роль Мэрион в отряде оказалась самой важной. Это почувствовалось только на подступах к главному рубежу. Живнов бледно улыбнулся: «Двенадцать решительно настроенных мужчин и одна девочка». А куда приткнуть Мэрион? Она член команды только на одну операцию, она ничего не знает об основной.
Простенькая мелодия телефонного звонка прозвучала в душном салоне машины автоматной очередью. Николаев не сразу ответил на вызов. Он по-прежнему смотрел вперед, чуть склонив голову, словно не мог оторваться от разводов на лобовом стекле. Он даже не посмотрел на экран, чтобы прочитать на нем имя абонента.
– Николаев.
Живнов заметил, что адвокат никогда не называет себя по имени. Привычка? Даже здесь, в Африке, среди своих, где ему могли позвонить только свои?
– Да, Вивьен. – Он намеренно обозначил француженку по имени, привлекая общее внимание. – Как ты сказала? Да, понял. Конечно, запомнил. До связи.
– Ну? – вопросительно поднял подбородок Каталин.
– Она вся на нервах.
Катала не выдержал и громко рассмеялся. И припомнил фразу из американского боевика:
– Если вы не переносите жару, на кухне вам лучше не работать.
– Нам ждать минимум два часа, – Николаев бросил взгляд на экран телефона, отмечая время. Подышав на стекло, протер его рукавом рубашки. – Наперед будем связываться с пилотом, а потом с Вивьен.
– Наперед? – Каталин хмыкнул. – И с чем связана эта конспирация?
– Думаю, не все в порядке с бумагами на детей. – И снова посетовал: – Большая партия…
– Жадность фраера сгубила. – Катала покосился на Живнова, отмечая бледность на его лице, его подрагивающие руки. Налицо все признаки страха, но Живнов был не из таких. – Что, спекся, легионер? Сходи опростайся, легче будет.
Живнов ответил ему вымученной улыбкой.
Катала передразнил его и взялся за ручку дверцы.
– Пойду разомнусь.
– Разомнись с пользой, – напутствовал его Николаев. – Займи удобное место для наблюдений за самолетом. Обращай внимание даже на автозаправщики, на обслуживающий персонал.
– Со мной ты будешь поддерживать прямую связь или там через второго пилота?
С этими словами Каталин вышел из машины и неторопливо пересек участок парковки. Пара мгновений, и он смешался с пассажирами у центрального входа.
– Достал он меня, – еле слышно произнес адвокат. Каталин выражал общее настроение, избегая подтекстов. Отличный боец, но посредственный разведчик, еще раз подытожил Нико.
«Спекся, легионер? Сходи опростайся».
Нико в упор посмотрел на Живнова и отдал распоряжение.
– Ты тоже на воздух иди. Ты знаешь, что делать.
Живнов кивнул и тоже вышел из машины. Он занял место за столиком летнего кафе, успев, однако, подумать, о нелепости этого определения в стране, где круглый год лето.
– Кофе, – сделал он заказ подоспевшему официанту. Сделав первый глоток, набрал номер телефона, который помнил наизусть. Несколько секунд, и ему ответили на французском.
– Полиция?
– Да, представьтесь, пожалуйста.
– Я сделаю по-другому: назову вам организацию и имена тех, кто незаконно хочет вывезти из страны детей… Да, вы правильно поняли. Самолет отправится через полтора часа.
Нико не смог бы объяснить, по какой причине он медлит. Настала очередная стадия операции – прощание с Мэрион. Но только для того, чтобы чуть позже снова сказать ей «здравствуй». И было видно, как ей тяжело прощаться с Сюзон. Может быть, причина кроется в сплетении рук этой худенькой, но сильной женщины и беззащитного ребенка? Мэрион на протяжении нескольких дней была для девочки матерью, и только с ней Сюзон чувствовала себя спокойно. Или в безопасности дело? Пожалуй, ей такие чувства были неведомы. Хотя как знать.
