— Тут произошло еще что-то, кроме того, что я вижу? — нахмурился Шарц.
— Произошло, — ответил Эрик. — Я наконец-то убил того, кого следовало.
— Что ты этим хочешь сказать?
— Да так, ничего особенного, — глядя на как-то вдруг, в единый миг, задремавшего сэра Роберта, беспечно отозвался Эрик. — Просто я всю дорогу пытался убить учителя, а убивать нужно было ученика.
— А! Вон ты о чем, — усмехнулся гном. — И как?
— Труп, — коротко ответил Эрик.
— Пульс проверил? — вопросил дотошный гном.
— Само собой. А как же иначе?
— Тогда можешь хоронить, коллега, — кивнул Шарц.
— Я так и сделаю… коллега, — сказал Эрик и повторил непривычное слово, словно пытаясь распробовать его на вкус: — Коллега… коллега… коллега…
Гном улыбался. Энни гладила по голове, что-то шептала. Сэр Роберт спал. Герцог молчал. Что делали остальные, Эрик не запомнил. Ему было так хорошо сейчас… так хорошо… и он был свободен… наконец-то свободен. Жуткое чудовище умирало в страшных конвульсиях. Оно чуть не прихватило его с собой. Да разве только его? А сэр Роберт? А Энни? А капитан? Оно собиралось прихватить их всех. Собиралось, но все-таки не сумело. И никогда больше не сумеет. Потому что не оживет.
Великое и почетное дело — стать учеником какого-либо мастера. Освоить все его знания, умения, опыт. Большое дело. Вот только оставаться учеником нельзя. Потому что навсегда остаться учеником — значит предать учителя. Ученик должен стать мастером. А потом шагнуть дальше, стать больше своего учителя, стать учителем самому. А если он этого не делает… вот это и есть самое настоящее непростительное предательство…
«Если бы я послушался своего первого наставника, я предал бы и его! — понял ошеломленный Эрик. — А предавать нужно кого-то совсем другого».
— Так почему же ты меня не убил, Эрик? — открыв глаза, негромко спросил сэр Роберт. — Агент твоего уровня уж если берет в руки оружие, то решений обычно не меняет. А тебе меня даже и убивать не нужно было. Просто немного подождать… Так почему же ты меня спасать бросился?
— Потому что перестал быть агентом своего уровня, — ответил Эрик. — Вообще перестал им быть.
— Интересно. А кем же ты стал? — спросил лорд-канцлер.
— Человеком, — ответил Эрик. — Лекарем.
— А! — кивнул сэр Роберт. — Шарц продолжает творить свои маленькие чудеса…
— Я не хотел убивать, — сказал Эрик. — Правда не хотел. Мне приказали. Напомнили о клятве. Много о чем напомнили. А я ведь совсем другого хотел…
— Чего же?
— Мне совет нужен, — ответил Эрик. — Я обращался к наставнику, он велел обратиться к вам. Я ждал вас, сэр. Не для того, чтобы убить, ждал…
— Так что же за совет тебе требуется?
— Наставник сказал, что вы в свое время помогли ему правильно предать — так, чтобы всем в результате хорошо стало…
— Ах, это… — улыбнулся сэр Роберт.
— Я хочу научиться предавать, — выпалил Эрик. — Вот только… я не знаю… тогда, у Олбарии и у гномов… у них… ну, как бы общие интересы нашлись… а теперь… у вас и у нас… у нас и у них… — Он начал запинаться, смешался и замолчал.
«Проклятье! Ну почему так получается? Почему чертов язык подводит меня именно тогда, когда он больше всего нужен? Где моя хваленая подготовка? Что за косноязычие? И как это сэр Роберт должен меня понимать, если я сам не понимаю, что сказал?»
Однако сэр Роберт понял.
— Олбария. Ледгунд. Новая земля. Так? — коротко спросил он.
Эрик только кивнул. Говорить он был не в силах. Тот, кто вот так, из невнятного бормотания, сумел все понять… Он и решит так же. Одной фразой. Вот только какой она будет?
Ждать. Затаиться и ждать, боясь спугнуть удачу. Страшась другого исхода. Делая вид, что его не бывает, и все равно страшась.
Сэр Роберт молчал. Молчал, глядя Эрику прямо в глаза. И чем дольше он молчал, тем страшнее делалось.
«Да скажи же ты, наконец, хоть что-нибудь! — мысленно взмолился Эрик. — Что угодно лучше, чем это жуткое молчание и спокойный задумчивый взгляд!»
— Эрик, я же не сумасшедший, чтобы считать, будто одно- единственное государство, каким бы большим и мощным оно ни было, в состоянии полностью присвоить себе такое открытие, — наконец сказал сэр Роберт.
Стон облегчения Эрику сдержать удалось.
— Что ж, а я именно такой сумасшедший, — признался Эрик. — Я хотел этого… для Ледгунда. И боялся, что Олбария успеет первой.
— Ну разумеется, Олбария успеет первой. Но из этого не следует, что остальные навсегда опоздают.
— Вы так считаете, милорд?
— Ты хоть капитана-то слушал? Или все продумывал как меня резать станешь? — хмыкнул сэр Роберт.
— А что? — К ужасу своему, Эрик обнаружил, что оба раза был занят другим. В первый раз любовался красотой Энни, во второй — целиком погрузился в свои переживания. У него нет этой информации. Только обрывки. А ведь она здесь — самая важная. Это из-за нее все происходит. Как же он так оплошал? И даже не понял, что оплошал.
— А то! — недовольно откликнулся сэр Роберт. — Капитан говорит, что, по его расчетам, там целый материк! Материк, понимаешь? Неужто ты считаешь, что одному государству под силу проглотить такое? Что оно не умрет от несварения желудка?
— Но земли ведь чем больше, тем лучше, разве нет?
— Ошибаешься, существует некий предел, дальше которого заходить нельзя, — ответил сэр Роберт. — После этого предела количество уже не переходит в качество. Скорее наоборот.
— А у нас считают по-другому… — пробормотал Эрик.
— Многие, к несчастью, считают по-другому. Вот только те, кто так считает, в конечном счете просчитываются. Причем происходит это довольно быстро, и результаты оказываются самые плачевные, — заметил лорд-канцлер. — Я тебе сейчас скажу одну вещь, которая тебя, возможно, удивит: мне не хочется, чтобы с Ледгундом случилось какое-то несчастье. И не потому, что я такой уж добрый и хороший. А потому, что мы соседи. Потому что Ледгунд и Олбария рядом. Потому что, если в одной стране происходит какое-то безобразие, это не может не отражаться на другой.
— Но если у соседей беда, они становятся слабее, и их можно… захватить? — предположил Эрик.
— И потратить кучу средств и сил, чтобы справиться с тем, что натворила эта самая беда, да еще и держать на захваченной территории большую армию? — усмехнулся сэр Роберт.
— Но можно же просто все забрать и уйти, — сказал Эрик.
