излечит Сильвину и позволит мне сохранить шевалье для меня одной.
Глава XXXI. Глава, служащая продолжением предыдущей. Отъезд в провинцию
Так как же разрешились столь запутанные сердечные интересы? За кем остался этот драгоценный объект стольких любовных желаний? Он продолжал принадлежать всем троим женщинам… или не принадлежал ни одной, — что, собственно, одно и то же. Шевалье заставил госпожу д'Орвиль поверить, что все еще питает к ней нежные чувства, умолил не отказывать ему от дома, принять его дружбу до конца дней. Позже я узнала, что хитрец продолжал пользоваться милостями этой дамы, несмотря на договор, подписанный с русским князем. С другой стороны, Сильвина, которая не могла преподнести новому любовнику никакого существенного дара, не была уже так уверена в его любви, но не отказалась от д'Эглемона, а ему только того и было нужно, ведь иначе двери нашего дома закрылись бы перед ним. Кроме того, Сильвину следовало обхаживать из-за дяди — шевалье очень зависел от него в тот момент. Что до меня — я знала свою силу и преимущества молодости и не сомневалась, что возьму верх над соперницами. Я была фавориткой, и д'Эглемон, подобно античному Антею, всегда находил для меня достаточно сил и страсти. Ночью Сильвина «законно» получала от шевалье не слишком много ласк, я же днем, украдкой, тайком, наслаждалась его любовью, а риск придавал остроты нашему счастью.
Так прошли несколько недель, которые монсеньор вынужден был провести при дворе. Он часто писал нам. Наконец однажды он сообщил, что, по его настоянию, мне дали место первой певицы с хорошим жалованьем и он советует не пренебрегать предоставившейся возможностью и переселиться на некоторое время в другое место. Прелат добавлял в письме, что в его изгнании мы станем ему необходимой опорой и утешением. Он просил нас уговорить друга Ламбера тоже ехать в епархию, чтобы заняться некоторыми переделками и реставрацией в соборе и епископском дворце. Последняя фраза письма особенно порадовала нас: монсеньор планировал увезти с собой и своего очаровательного племянника — чтобы доставить нам удовольствие. Шевалье был совершенно счастлив сообщением дяди, — не потому, что он так уж сильно любил меня, но надеялся помириться с семьей, уехав из Парижа, под надзор дяди, человека, любящего наслаждения, но всегда сохраняющего приличия и способного наставить на путь истинный молодого ветреника.
Мы с тетей ни в чем не могли отказать Его Преосвященству, Ламбер был счастлив угодить Сильвине — он по-прежнему питал к ней нежные чувства. Итак, мы пообещали монсеньору вместе отправиться в его резиденцию. Он уехал, а мы несколько дней спустя последовали за ним, и, хотя каждый из нас в душе питал отвращение к провинции, путешествие доставило нам удовольствие, оно прошло очень весело, и во всю долгую дорогу я не испытала ни скуки, ни усталости.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Глава I. Содержание главы читатели узнают, если соблаговолят прочесть
— Я очень зол, — сказал мой любезный цензор (я упоминала о нем в начале повествования), которому я предоставила для прочтения две первые главы моего труда. — Я недоволен, это никуда не годится! Вы разве не знаете, не понимаете, что никого не заинтересуете? Вы описываете себя такой, какая вы есть, с откровенностью, которая наверняка навредит вам! Людям не понравится молодая девушка, дерзко пользующаяся любой возможностью, чтобы описать безумства окружающих, и не скрывает собственных! Принято считать, что ваш пол должен сражаться и уступать только в самом крайнем случае. Люди, совершенно не способные на идеальную любовь, с самым серьезным видом утверждают, что удовольствие — лишь тогда действительно удовольствие, когда его добиваешься с трудом, и что только препятствия придают наслаждению должную остроту!
— Замолчите, дорогой маркиз, — ответила я совсем нетерпением автора, чье драгоценное творение имеют наглость критиковать. — Вы рассматриваете мое произведение не под тем углом зрения! Я никого не стремлюсь заинтересовать, как вы выразились!
— Тем хуже.
— Я не жажду похвал, мое поведение их не заслуживает; если мне удавалось время от времени бывать счастливой, я извлекала из этого максимальную пользу. И я никого не собираюсь поучать.
— А подумать можно как раз обратное!
— Во все времена существовали женщины моей породы; таких много среди моих современниц, не переведутся они и в будущих поколениях. Я вовсе не хочу вызвать к себе жалость, ибо считаю, что судьба была ко мне благосклонна,
— В этом вы правы.
— Я не собираюсь зарабатывать этой книгой деньги — в моем возрасте и при моей красоте я, право, нашла бы для этого гораздо более приятные способы.
— Все это прекрасно, дорогая, но тогда к чему вам писать книгу?
— Но ведь я уже объясняла вам, месье, — это для меня удовольствие! Мне нравится мысль, что я могу обеспечить бессмертие безумствам, память о которых мне дорога. Если это кого-то развлечет, если какая-нибудь женщина, похожая на меня, но более робкая, вдохновится моим примером и преодолеет препятствия, встающие на ее пути, а другая, атакуемая мерзкими Беатенами, научится опасаться их и противостоять хитростям негодяев в сутанах, если некий муж устыдится того, что придал слишком большое значение флирту жены, и будет брать пример с мудрого Сильвино, если этакий Селадон[8] откажется от высоких чувств, не захочет быть смешным и возьмет за образец шевалье, наконец, если любезный бенефициант[9] воспримет замечательную идею моего прелата, что, несмотря на сутану, можно любить женщин и устраивать дела так, чтобы не компрометировать себя в глазах честных граждан, — это станет дополнительным удовольствием для меня. Если же будущая книга шокирует недотрог и святош и раздражит гнусных развратников — мне на это в высшей степени наплевать! Что до читателей, жадно поглощающих эти запутанные романы, которые чаще всего заканчиваются невозможным чудом, пусть вернутся к изучению «Клелии»[10] и тому подобных творений — таким людям не следует читать правдивые истории.
Маркиз ничего мне не ответил — я была права!
Глава II. Глава, рассказывающая, куда и к каким людям мы поехали. Портреты
На последней почтовой станции, где мы меняли лошадей, нас ждал человек от монсеньора, которому было поручено отвезти нас в загородный дом, где Его Преосвященство собирался представить Сильвине и
