Федотиха скорбно покачала головой:
– Дурень ты, Леша. Коли б ты мог что со мной сделать, так, думаешь, я пришла бы?
Отбросив саблю, Лешка рванулся к незваной гостье, ухватил за руку… и почувствовал, что поймал пустоту. Нет, не бабка Федотиха лично заявилась к нему, то было привидение, морок, оживший кошмар Черных болот!
– Ну, неволить не буду, – скрипуче расхохоталась старуха. – Не хочешь, как хочешь – было бы предложено. Одначе, помни – одному из вас все равно не выжить… Еще и отрока малого к смерти притянете, которого стрелой… Помнишь? Ты глазами-то не зыркай, ухожу я…
Федотиха бесшумно выскользнула на крыльцо… и исчезла. Вот только что была – и нету, остался лишь сильный запах озона. Будто в грозу.
Покачав головой, Лешка в смятении уселся на койку…
И тут же послышались торопливые шаги на крыльце. Бабка не обманула – пришел тот, другой…
– А-а-а! – кинулся с криком, без всяких разговоров желая зарядить по морде.
Лешка без особого труда откинул его в сторону.
Парень упрямо закусил губу, до крови, сжал кулаки – вот-вот бросится снова.
– Охолони, – негромко сказал Лешка. – Ничего не было.
– Ага, не было… – другой Лешка яростно хмыкнул. – Что же мне, показалось, что ли?
– Сейчас тебе и не такое покажется! Зеркало здесь найдется?
– Да, в столе… Да кто ты вообще такой, и как…
– Знаю, что, в столе… Вытаскивай и, прошу, помолчи минут пять, ладно?
– С чего это я должен молчать? – буркнул другой Лешка, но зеркало все-таки вытащил. – На! Пользуйся!
– Подойди… Ну, ближе, не бойся.
– Это кто еще боится!
– Встань рядом. Смотри…
Оба парня уставились в зеркало, откуда на них тут же взглянули близнецы-братья – светловолосые, загорелые, с серыми, с едва заметной прозеленью, глазами. Одно лицо!
– Ну, ничего себе! – другой Лешка удивленно взглянул на своего собрата. – Мы что же с тобой – братья?!
– Почти угадал…
– Но ведь… но ведь не было у меня никакого брата – это я точно знаю!
– В зеркало-то посмотри…
– Да-а-а…
Парни разом уселись на койку, еще раз переглянулись и неожиданно рассмеялись. Пока что не очень весело, а так – нервно.
– Значит… – начал было другой.
– Да… Настя приняла меня за тебя. И очень обиделась, что ничего не достигла.
– Как не достигла?
– Так… Христом Богом клянусь и святой Софией!
– Гляди-ка, какой набожный. Прямо поп! Может, расскажешь, наконец, кто ты такой и откуда взялся?
– Расскажу. – Лешка кивнул. – Только давай, пойдем куда-нибудь… ну, хотя бы к реке.
Другой пожал плечами:
– Пошли, коли хочешь.
– Да… Кроссовок у тебя лишних нет? А то замучился в сапогах.
– Кроссовок нет. А вот старые кеды найдутся. Пошарь-ка под койкой… Ага… вот, оказывается, куда мои сапоги делись! А я-то думал – на машинном дворе оставил.
Лешка быстро натянул кеды:
– Ну, что, идем?
– Идем, коль не шутишь. Только побыстрее, мне еще на работу с обеда… Кстати, может, в сельпо зайдем, пожрать чего-нибудь купим?
– Давай! – охотно согласился Лешка.
– Я ведь как раз за деньгами и заскочил, – другой Лешка вытащил из висевшей на гвоздике курточки мятые десятирублевки. – Одна, две… четыре… пять… И еще мелочь. На кефир и половину батона хватит.
– Оранжевое настроение! – Алексей усмехнулся. – Бутылка кефира – полбатона! Помнишь?
– Еще бы! «Чай-ф». Только мне…
– Знаю… Больше «Ария» нравится.
Другой Лешка ничего не сказал, лишь удивленно покачал головой. Ничуть не таясь, ребята заперли дверь и зашагали к сельпо. Кефира не оказалось, как и батона, пришлось взять, что было – полбуханки «Дарницкого» и пластиковую бутыль молока.
– Что Леша, – отсчитывая сдачу, улыбнулась продавщица – дебелая разбитная тетка, – брат к тебе приехал? – Она кивнула на скромно стоявшего у двери Алексея.
– Брат, – другой Лешка кивнул.
– Похожи!
– Ну так… А кефир к вечеру привезут?
– Привезут, заходи. Уж так и быть, оставлю тебе бутылочку.
Поблагодарив продавщицу, оба вышли на улицу и направились к речке. Ярко светило солнце, в голубом небе радостно улыбались редкие белые облачка, похожие на взбитые сливки, с луга дул легкий ветерок, сладко пахнувший клевером и мятой.
Парни уселись под старой ракитою, на обрыве, так, что хорошо было видно реку, мостки и прыгающих в воду мальчишек.
– Может, тоже искупаемся? – допив молоко, Алексей вытер губы ладонью.
– Некогда, – тут же возразил другой. – Мне на работу скоро. Если опоздаю, знаешь, как бригадир ругаться будет?
– Да ничего страшного! Михалыч покричит-покричит да бросит. Горяч, да отходчив.
– Верно…Постой! А ты откуда знаешь? Что, у нас на машинном дворе работал?
Алексей прищурил глаза, сказал со значением:
– Я вообще много чего знаю…
– Так рассказывай, чего ждешь? – подзадорил Лешка. – Обещал ведь.
– Так слушай… – Алексей пожал плечами, и, устроившись поудобнее, приступил к рассказу.
– Детства я своего почти что не помню, жили мы в какой-то хате, плохо жили, бедно. Отец умер рано, за ним и мать… И очутился я в детском доме.
– Ну-ну! – поторопил другой Лешка. – И я ведь точно так же жил!
– Поначалу плохо казалось. Все прятался под кроватью, плакал… Потом ничего, привык. Воспитатель хороший оказался… Василий Филиппович.
– Что?! – Лешка аж взвился. – Откуда ты Василия Филиппыча знаешь?
– Так в том детском доме и был!
– Врешь! Не было тебя там! Если б был – я бы помнил!
– Ладно. – Алексей усмехнулся. – Давай, еще кое-что вспомним… Это случилось, наверное, года четыре назад… ну да, четыре, мне тогда было тринадцать. Стоял май, жаркий такой, словно лето, наши все уехали на экскурсию, а меня за какое-то прегрешение не взяли…
– За то, что курил… – тихо пробормотал другой Лешка. – В бойлерной.
– Ты глазами-то не зыркай! Будешь дальше слушать?
– Да-да, конечно!
– Ну вот, – продолжал Алексей. – Остался я, значит, один… В компании двух девчонок-практиканток из педучилища. Им-то не до меня было – все о своем болтали. А я завалился на кровать с книжкой… Конан- Дойль, кажется…
– «Долина страха». – Лешка покачал головой. – Кто тебе рассказал?
