Келли метнула в него быстрый взгляд. Она впервые видела метиса в таком красивом наряде. Он был в черных брюках и темно-серой рубашке. И то, и другое было новым, только что купленным. По всей видимости, подсознательно отметила девушка, он отдавал предпочтение серому цвету.
– Ну? Так и будешь молча испепелять меня взглядом? – сухо поинтересовался Калеб.
В жилах Келли вспыхнула бессильная ярость. Хотелось немедленно заорать на него, ударить, в конце концов, пристрелить из этого огромного кольта, торчащего из кобуры на его правом бедре!
Ничего этого она не сделала. Собралась, подавила гнев и ответила с достоинством, на которое сама не рассчитывала:
– Конечно, не собираюсь. Если вы будете так добры и пропустите меня, я пойду своей дорогой.
– Опаздываешь на работу в ресторан, как я понимаю? – спросил Калеб, забавляясь гневным огнем в синих глазах и напружинившейся фигурой.
– Нет! – мгновенно ощетинившись, выпалила девушка. – Из-за вас я сегодня потеряла работу.
– Из-за меня? Что я такого сделал?
Келли тряхнула головой. Как сказать этому уверенному в себе красавцу, что одно его присутствие в зале выбило ее из колеи и превратило в неуклюжую дуру?
Калеб небрежно пожал плечами, словно не видя ничего особенного в том, что она потеряла место.
– Что ж, теперь ты сможешь больше времени посвящать другой работе.
– Нет у меня никакой другой работы, – отчеканивая каждое слово, парировала Келли. – А из-за вас мне никто теперь не даст место. Теперь все узнают, что миссис Колтон уволила меня потому, что я не могу вести себя с посетителями. А еще она отказала мне от комнаты в ее пансионе. И у меня совсем нет денег…
Тут, к собственному ужасу, она разрыдалась. Слезы потоком текли по щекам, и она была не в силах их остановить. Несколько женщин остановились на тротуаре поглазеть на такое зрелище. Сдвинув головы, они немного пошептались, а потом пошли по своим делам. Господи, теперь весь город будет знать, что она как дура разнюнилась посреди 16-й улицы!
– Держи-ка. – Калеб всунул ей в руку носовой платок. – Вытри слезы.
Изо всех сил она прижала платок к глазам, но слезы не унимались. Она так долго сдерживала свои эмоции – и теперь они выплеснулись наружу, словно открылись невидимые шлюзы.
Негромко ругнувшись, Калеб схватил ее за руки, стащил с тротуара и подсадил в стремена. Потом вскочил в седло позади нее и направил коня к своему дому.
Сначала Келли сопротивлялась, но сильная рука обвила ее талию, и она каким-то непостижимым образом успокоилась. Стало тепло и уютно. Беспомощно всхлипнув, она откинулась на его стальной торс и дала волю слезам.
К тому времени, как они подъехали к дому, Калеб успел обругать себя всеми известными ему словами. Спрыгнув с коня, он снял девушку, на руках внес по ступеням и довольно грубо кинул на покрытый красным покрывалом диван в нижнем холле. Швырнул шляпу на стул, налил две порции виски и сунул ей стакан.
– Выпей! – коротко приказал он.
Девушка послушно поднесла стакан к губам, сделала большой глоток и тут же зашлась в кашле.
– Это, знаешь ли, не вода, – прокомментировал Калеб. – Этому виски уже двенадцать лет, его следует смаковать маленькими глотками.
Келли беспомощно ловила ртом воздух. Спиртное ожгло желудок, окатив с ног до головы горячей волной. Она еще никогда в жизни не пробовала крепкие напитки и теперь поняла, что больше до них не дотронется.
Калеб хмыкнул, передернул плечом и забрал стакан из ее рук. Поставил виски на стол рядом с диваном и спросил:
– Ну? Кончила рыдать?
Келли кивнула, не будучи уверена, сможет ли когда-нибудь разговаривать. Глотку жгло, глаза слезились, однако, как ни странно, все уже не казалось таким ужасным, как раньше.
– Может, теперь объяснишь, в чем все-таки дело? Она снова кивнула и как могла последовательно и внятно рассказала о своей матери и об обещании Дункана Страйкера обеспечить их жизнь.
Калеб слушал очень внимательно и, по мере того как разворачивался рассказ, начал сквозь зубы выплевывать проклятия. Итак, думал он, отцу было недостаточно того, что он вытащил Красное Перышко из племени предков, он еще захотел унизить жену, заведя себе любовницу на стороне. Без сомнения, весь город знал о его похождениях. Если бы старик не был уже в могиле, он бы задушил его сейчас голыми руками.
– Вот поэтому, – заканчивая повествование, произнесла Келли, – я осталась без гроша, а мне нужны деньги, чтобы уехать из города. У подруги моей мамы появилась возможность купить в Денвере магазин дамских шляпок. Она написала, что если я найду тысячу долларов, то смогу вступить в дело как ее партнер. Деньги требуются на следующей неделе, в ином случае она возьмет кого-нибудь еще.
Калеб тихо присвистнул. Ничего себе, хочет за неделю заработать тысячу долларов, ни больше, ни меньше!
Келли шмыгнула носом, несколько ободренная его молчанием. По крайней мере он не сказал «нет».
– Я хочу уехать туда, где никто не знает, чем моя мать зарабатывала на жизнь.
Калеб кивнул. Он понимал, какой она испытывает стыд. Он и сам начал стыдиться своего отца, как только достаточно вырос, чтобы понять, что это за человек на самом деле.
