я так огорчена тем, что не могу быть с тобой.
– Не беспокойтесь за него, – авторитетным голосом заметил ла Виолетт, – я знаю Соважа: он – ловкий, храбрый человек. С ним не случится никакого несчастья.
– О, пожалуйста, поберегите его, – обратилась Огюстина к ла Виолетту, – вы испытанный воин, вам я вполне доверяю. Подумайте только, что я буду делать одна с. детьми в этом большом Париже, если Жана убьют? Мне уже пришлось видеть так много горя! Я потеряла своего первого мужа Сигэ, который был храбр и любил войну и императора точно так же, как и вы. Если русские казаки сделают меня еще раз вдовой, я не перенесу этого. Уж слишком тяжело оставаться одинокой и вспоминать об умерших.
– Не нужно думать и грустить о прошлом, – заметил Жан, – смотри лучше на крепкого, здорового мальчика, которого тебе оставил твой покойный муж. Он, слава Богу, жив и находится с тобой.
– Чувства в военном деле не ведут ни к чему, они приносят лишь страдания, – растроганным тоном проговорил ла Виолетт. – Но ведь мы не навсегда прощаемся, дети мои, Бог даст, еще увидимся. Ну а теперь пойдем, уже время отправляться к заставе Клиши. До скорого свидания!
– До свидания, дорогой Жан, до свидания, господин ла Виолетт, – ответила молодая женщина, обнимая их обоих.
Отряды национальной гвардии подходили к заставе, отдавали распоряжения, сообщали новости. Неприятель еще не отваживался на серьезную атаку. Генералы пока бездействовали, ограничиваясь наблюдениями.
Союзники подходили со всех сторон, выбирали позиции. Мармон, Мортье, Монсей, командиры национальной гвардии советовались между собой, подготавливались, ожидая распоряжений, идущих непосредственно от императора.
Происходили случайные стычки, не имевшие никаких последствий. Собравшись возле Монмартра, император Александр, Блюхер, лорд Кэстлрей, герцог Дальберг, Фушэ, Талейран и Нейпперг ожидали вечера; они знали, что измена работает в их пользу.
Подойдя к заставе Клиши, ла Виолетт старался ободрить отряды национальной гвардии. Он поместил земляков Жана Соважа возле своих воинов и постарался их успокоить. В этой новой обстановке крестьяне оказались более наблюдательными, более дальнозоркими, чем старые солдаты.
Убедившись, что на них можно положиться, ла Виолетт отправился к маршалу Монсею, чтобы сообщить ему о том, что происходит. Неприятель показался у начала дороги Сен-Дени. Пока приходилось ждать его дальнейшего наступления. Ла Виолетт велел схватить нескольких человек, которых он принял за шпионов, но тщательный допрос доказал, что это были мирные жители предместий, искавшие убежища в городе, где они чувствовали себя в большей безопасности. Жан Соваж присутствовал при допросах, которыми руководил ла Виолетт, и когда последнего позвал к себе маршал Монсей, Жан предложил заменить его в задержании шпионов.
Все послеобеденное время прошло без инцидентов. Между тем события надвигались, а потому ни Жан Соваж, ни ла Виолетт не могли покинуть свои посты; они ограничились тем, что послали человека к Огюстине с известием, что не могут прийти, и просили ее не беспокоиться.
Наступали уже сумерки, когда Жану Соважу сообщили, что один дом, построенный на левой стороне дороги в Сент-Уэн, кажется подозрительным. Там, по слухам, поселились переодетые неприятельские шпионы. Жан Соваж решил схватить их врасплох и арестовать. В сопровождении нескольких человек он отправился к указанному домику.
Сальная свечка тускло освещала низкую комнату ветхого домика, состоявшего лишь из одного этажа. По-видимому, это жилище, расположенное в глухом месте, пустовало уже давно.
У единственного стола, опершись на него локтями, сидел какой-то человек, опустив голову. Видимо, он спал крепким сном. Такой шпион был не страшен. Какой-то пьяница, даже позабывший погасить свечку!
– Эй вы, подите сюда! – позвал Соваж своих спутников. – Войдем и посмотрим, что здесь делается.
Он толкнул дверь, и та сейчас же открылась.
– Что вам нужно? – протирая глаза, спросил незнакомец, проснувшись от шума.
– Нам нужно арестовать вас, так как вы шпион! – ответил Жан. – Вы наш пленник. Потрудитесь сказать, где находятся ваши соучастники.
– Я шпион? – с негодованием воскликнул незнакомец, вскакивая с места. – Нет, я французский солдат, участвовал в шести сражениях, получил тринадцать ран, был взят в плен под Дрезденом. Вот мой формуляр, а вот и проходное свидетельство; из него вы можете узнать мою фамилию и мой возраст.
Жан Соваж взял бумаги, которые ему протягивал незнакомец. Несмотря на смелый, твердый взгляд, на мужественное выражение лица, голос незнакомца дрожал, все его движения были неловки, неуверенны. Он без всякого сопротивления отдался в руки спутникам Соважа, которые окружили его. Незнакомец поднялся с места, но видно было, что он с трудом держится на ногах.
– Простите, товарищи, – обратился он к солдатам, – но я должен сесть. Меня недавно ранили; я очень страдаю и страшно устал!
Незнакомец опустился на стул. Вся его склоненная над столом фигура выражала сильное страдание.
Вдруг Жан Соваж вскрикнул от удивления. Он прочел имя незнакомца.
– Сигэ! – пробормотал он.
– Да, товарищ, меня зовут Сигэ! Разве мое имя знакомо вам? Я был ординарцем у маршала Лефевра.
– Ах, мой бедный друг, как ты изменился! – воскликнул Жан Соваж. – Я принял тебя за шпиона; но ты тоже меня не узнал? Мы думали, что ты умер; нам говорили, что тебя убили под Дрезденом.
– Нет, только ранили. Затем меня подняли, и добрейший неприятельский доктор вылечил меня, спас мою жизнь. Да, я теперь узнаю тебя. Ты Жан Соваж, не правда ли? – воскликнул Сигэ, бросаясь в объятия друга, который прижал его к сердцу.
– Я узнаю твой голос, твой взгляд. Я сильно изменился; но это понятно, мне столько пришлось
