– Ты просто не хочешь знакомить меня ни с кем, кто мог бы мной заинтересоваться.
– Да брось ты! – расхохотался Николас – Ты хорошо меня знаешь, я тебя тоже!
Она насупилась, ее лоб обезобразила неестественно глубокая складка, но потом она улыбнулась и, схватив один из валиков, подпиравших подушки, швырнула в него.
Николас увернулся и погрозил ей пальцем:
– Нечего ворошить постель – это ничего не изменит. К тому же Роберт Уиллоби – женатый человек.
– Все они женаты, – презрительно бросила Магдалена. – Ты, моя любовь, единственное исключение среди моих клиентов.
Он фыркнул, застегивая ремень:
– Я сочту это за комплимент. А хотел я сказать вот что: Уиллоби женился совсем недавно, причем на женщине вдвое моложе его. По словам Мартина, она богата, умна и красива, и торговец души в ней не чает. Так что даже если ты явишься перед ним обнаженной, он вряд ли обратит на тебя внимание.
Магдалена задумчиво покусывала кончик указательного пальца.
– В таком случае постарайся соблюдать приличия, – промурлыкала она. – Не хватало еще, чтоб ты вернулся ко мне оскопленным в наказание за то, что пялился на чужую собственность.
– Это исключено, – уверенно отвечал Николас – Я не падок до женских чар, сколь ни велико было бы искушение. Деловые отношения гораздо надежнее.
Он склонился над кроватью, целуя ее в губы. Магдалена выгнула брови.
– Я стараюсь угодить, – сказала она с нотками сарказма в голосе, который он счел нужным проигнорировать.
Большинство богатых людей, которые могут позволить себе столовое белье, любят застилать обеденный стол белыми скатертями из плотного полотна с вышивкой по краю. Однако Мириэл выбрала скатерть из египетского хлопка – тоже плотную, с вытканным по ней арабским узором. Только она была не белая, а нежного яблочно-зеленого оттенка, создающего идеальный фон для кубков и блюд из позолоченного серебра и недавно приобретенной чаши для полоскания пальцев в форме рычащего льва, которыми она сервировала стол в главном помещении дома. Свисающие с балок медные светильники отбрасывали на накрытый стол мягкий свет, усиливаемый блеском золоченого серебра канделябра на толстом каменном подоконнике.
Мириэл поставила на стол блюдо с молотыми пряностями и отступила на несколько шагов, любуясь законченной сервировкой. Идеально. На большое разнообразие блюд времени у нее не хватило, но она сделала, что могла. Да и Мартин Вудкок, насколько она его знала, не выносил церемонности и во вкусах был прост. Похлебка из цветной капусты и сыр с пышным хлебом, тушеная свинина в соусе из меда, горчицы и сидра и пирог с творожно-изюмовой начинкой удовлетворят любой аппетит и в то же время не оставят ощущения пресыщенности.
Довольная собой, Мириэл отправилась переодеваться. Домашнее платье она сменила на шелковый наряд густого зеленого цвета с облегающими рукавами. Роберт предпочел бы видеть ее в платье с экстравагантными нависающими рукавами, которые были в чести у знатных дам, но Мириэл такой фасон не признавала, считая его в одинаковой мере непрактичным и неудобным. Широкие рукава монашеского одеяния она возненавидела еще в монастыре, и ей тем более не нравилось путаться в складках ткани, волочащейся по полу.
В пояснице ощущалась ноющая тяжесть, будто кто-то затачивал тупой нож о ее тазовые кости; нестерпимо резало за глазами. Она выпила винный настой пиретрума, снимающий боль, и поменяла подкладки, добавив еще один слой. Элфвен накрыла рыжевато-каштановые волосы Мириэл скромной вуалью из кремового шелка и закрепила ее на голове обручем из чеканного золота.
Мириэл внимательно оглядела себя в ручное зеркало. Темные круги под глазами наделяли ее взор непристойной томностью, будто она только что поднялась с ложа любви. С этим придется смириться, решила Мириэл, – косметические средства лишь усилят впечатление. Она пощипала себя за щеки, покусала губы, чтобы они зарделись, и спустилась вниз встречать Роберта и гостя.
Они прибыли вместе незадолго до сумерек, встретившись случайно возле большого собора у подножия холма. Уилл у двери громко залаял, и Мириэл подняла голову от счетов, которые она просматривала в ожидании мужа и гостя. На входе послышались голоса мужчин, дружелюбно переговаривающихся друг с другом. Она убрала счета в сумку из телячьей кожи и поспешила навстречу мужчинам.
Роберт вошел первым; на его губах играла веселая улыбка.
– Вкусно пахнет, – сказал он, расцеловав ее в обе щеки, потом отступил в сторону, жестом представляя гостя. – Жена, знакомься. Это Николас де Кан, владелец «Пандоры».
У Мириэл было такое ощущение, будто она проглотила кусок льда. Взглянув на гостя, она едва устояла на ногах. Костлявый юноша, каким он запомнился ей в монастыре Святой Екатерины, заметно окреп, поправился, кожа его отливала золотистым загаром, на обветренном лице пролегли отличавшие моряков морщинки. И все-таки это был он, и бежать было некуда.
В его глазах тоже отразилось изумление, но потом он прищурился и раздвинул губы в сардонической усмешке.
– Госпожа Уиллоби. – Он склонил перед ней голову с издевкой, но это было очевидно только Мириэл.
Мириэл сделала глотательное движение и кончиками пальцев коснулась горла в том месте, где образовался тугой комок.
– Я думала… Я ждала господина Вудкока, – с запинкой произнесла она.
– Он – один из моих капитанов, – дружелюбно объяснил Николас. – В настоящее время находится в море, везет гипс во Францию. Боюсь, сегодня вам придется довольствоваться моим обществом.
– Ну что же ты, Мириэл? – упрекнул жену Роберт. – Так и будешь весь вечер держать у порога? Я голоден как волк.
