Потупив взор, через силу переставляя одеревеневшие ноги, она повела мужчин к столу, который с такой любовью недавно накрывала. Она знала, что сама не сможет съесть ни крошки.
Николас разглядывал комнату, обращая внимание на каждую деталь убранства – от дорогого каменного очага до ярких ставней, отгораживающих их от уличной темноты. Она видела, что он размышляет и выводы делает абсолютно неверные.
– У вас здесь очень уютно и красиво, – тихо заметил он.
– Это мой отчий дом, – объяснила Мириэл, краснея. – Я здесь выросла.
– Вот как? – Николас вскинул брови, демонстрируя, как и полагается вежливому гостю, искренний интерес – И вы всегда здесь жили, госпожа Уиллоби?
– Нет, – ответил за нее Роберт, нетерпеливо взмахнув рукой. – Она вышла замуж за моего хорошего друга и жила в Ноттингеме. После его смерти я стал ухаживать за ней, и вскоре мы поженились. Я очень ее люблю. – Он одарил Мириэл благодушной улыбкой. – Ее родные, что жили здесь, умерли, и она, как единственная наследница, стала хозяйкой этого дома в прошлом году. Мы теперь живем то здесь, то в Ноттингеме, верно, дорогая?
Мириэл едва заметно улыбнулась:
– Да, Роберт. – Боже, подумала она, сказала прямо как мама. От потрясения ноги у нее так сильно дрожали, что она вздохнула с облегчением, когда все сели за стол. Сэмюэль разлил вино в кубки из позолоченного серебра.
– И много у вас кораблей, господин Николас? – спросила она, растягивая дрожащие губы в широкой улыбке.
– Пока четыре. – Большим пальцем он потер подбородок. – Скоро появится пятый. А еще у меня есть флотилия барж, перевозящая грузы из Бостона по рекам Велленд и Уитем.
– Выходит, вы сколотили неплохое состояние. – Нервничая, она поднесла ко рту кубок и с ужасом обнаружила, что он уже пуст. Роберт удивленно посматривал на нее. Полегче, осадила она себя, полегче.
– Вопреки всем превратностям судьбы, – отозвался Николас. Взгляд его сине-зеленых глаз полнился осуждением. – Я разбогател бы раньше, да однажды ночью какой-то вор украл часть моего состояния.
Мириэл проследила, как Сэмюэль вновь налил ей гасконского вина, и с трудом сдержалась, чтобы не схватить кубок и одним глотком осушить его.
– Какой ужас, – пробормотала она. Он пожал плечами:
– Ничего, когда-нибудь поквитаемся.
Сцепив руки, Мириэл уткнулась взглядом в пустую тарелку, предназначенную для похлебки из цветной капусты. Прошу тебя, Господи, помоги мне очнуться от этого кошмара, молилась она, хотя, памятуя о своем отношении к Богу в монастыре Святой Екатерины, не очень-то надеялась на то, что он ее услышит.
Роберт взглянул на Николаса с уважением.
– Да, я бы тоже постарался не остаться в долгу, – сказал он. – По крайней мере, тебя это не сильно отбросило назад. – В его голосе зазвучала дружеская зависть. – Я в твоем возрасте не знал такого успеха.
Николас улыбнулся:
– Полагаю, невзгоды закаляют. Мне с малых лет пришлось самому заботиться о себе.
Сэмюэль подал на стол похлебку с белым хлебом. Мириэл, несмотря на то, что у нее живот прилип к спине, все же заставила себя съесть несколько ложек, одновременно пытаясь вести светскую беседу. Сбылся ее самый страшный сон: Николас отыскал ее. Утешало одно: страх, что он найдет ее, уже не висел над ней как дамоклов меч, и она могла готовиться к обороне. В каком-то смысле она даже была рада.
– Вы женаты, господин Николас? – спросила она, когда тарелки из-под супа унесли и подали тушеную свинину.
Николас, не выказывавший ни тени нервозности и ужинавший с огромным аппетитом, насмешливо посмотрел на нее.
– Честно говоря, у меня нет времени жениться, – ответил он. – Женщин мне заменяют море и мои корабли. Однажды все могло стать по-другому, но та девушка оказалась совсем не такой, какой представлялась.
У Мириэл запылало лицо.
– Всем людям свойственно притворяться, – парировала она и вновь перехватила вопросительный взгляд мужа.
Ужасный вечер продолжался. Уилл опозорил себя в глазах хозяев тем, что сразу проникся симпатией к гостю и стал путаться у того под ногами, вымаливая лакомства со стола, и в конце концов забрался к нему на колени; его заостренная маленькая мордочка светилась щенячьим восторгом. Мириэл готова была убить своего любимца.
Роберт поморщился:
– Мне он свою любовь выказывает в лучшем случае тем, что мочится в мои башмаки.
– Я знавал женщин, которые так поступали, – отозвался Николас. Хозяин в ответ на его реплику хмыкнул. – Разумеется, речь идет не о благородных дамах, – добавил он и поклонился Мириэл. Та, поджав губы, прямо как сестра Юфимия, сидела пунцовая от гнева и унижения. – Прошу извинить меня, госпожа, если я смущаю вас. Но когда мужчина почти все время проводит в море в обществе себе подобных, он зачастую забывает о хороших манерах и в присутствии слабого пола.
– Я – не нежный цветок и по пустякам не обижаюсь, – возразила Мириэл, отнюдь не любезным тоном. – Вряд ли мне удалось бы успешно управлять ткацкими мастерскими, если б я раздражалась из-за каждого глупого слова.
