Если будете шуметь, то уже вечером останетесь без погонов. Или днем. Это зависит от того, как быстро он найдет вашего министра. Проваливайте отсюда, пока я добрый.
— Как вас зовут? — очень любезно спросил Дронго.
— Тебе какое дело? Николаем зовут. А теперь убирайтесь.
— Послушайте меня, Николай, — подошел к нему Дронго, — у нас очень важное дело. Мы сейчас уедем, чтобы не беспокоить вашего хозяина. Вы только скажите, он сейчас на даче?
— Конечно. Он живет только здесь, за городом. А теперь проваливайте. Нам только ментов не хватало. В субботу утром.
— А кроме него кто-нибудь есть в доме?
— Я вам не обязан отвечать. Уезжайте. И скажите спасибо, что я его не разбудил. Иначе вас отправили бы работать дворниками при какой-нибудь свиноферме.
— Приятная перспектива, — обернулся Дронго к Вейдеманису. И вдруг резко и больно ударил Николая под дых. Тот даже согнулся от боли, не в силах произнести хотя бы слово. Дронго толкнул несчастного внутрь и вошел во двор. За ним шагнул Вейдеманис. Николай все еще пытался что-то сказать.
— Больно? — почти сочувственно спросил Дронго. — Не нужно было нам угрожать. И вообще нельзя встречать гостей так недружелюбно. Я бы на месте сотрудников милиции просто обиделся. Ничего, посиди на лавочке, все это быстро пройдет.
— Что вам нужно? — прохрипел Николай.
— Ничего. Мы не грабители и не воры. Нам нужно поговорить с твоим хозяином. Только и всего. Жаль, что ты не понимаешь нормального человеческого языка, когда с тобой разговаривают. Не дергайся, все будет хорошо. Я ударил не сильно.
— Пошел ты… — разозлился Николай.
— Опять хамишь, — покачал головой Дронго, — я же тебе показал, как больно бывает, когда ты хамишь. Показать еще раз?
— Не нужно, — поднял руку Николай, — я сейчас пойду его разбудить.
Он выпрямился и, тяжело ступая, пошел в дом.
— Он его не разбудит, — убежденно сказал Дронго, — сейчас он снова что-то придумает. Позвонит в милицию или вызовет других охранников. А может, спустит на нас собак.
— Я взял оружие, — сообщил Вейдеманис.
— Дай мне твой пистолет. У тебя есть глушитель?
— Работая с тобой, я привык к любым ситуациям, — Эдгар достал пистолет и протянул глушитель.
Дронго начал накручивать глушитель на пистолет. Через минуту из дома вышел Николай. В руках у него было ружье. Он навел его на гостей.
— А теперь убирайтесь, — грозно посоветовал он, — иначе я начну стрелять.
— Вот видишь, — показал Дронго левой рукой, — я был уверен, что он выкинет нечто подобное.
Дронго поднял оружие. Раздалось два щелчка. Он разнес ружье буквально в щепки. Откуда несчастному Николаю было знать, что перед ним стоит человек, который стреляет так же хорошо, как и мыслит.
Николай от страха выбросил ружье. Или, вернее, то, что от него осталось. И поднял обе руки.
— Опусти руки, — посоветовал Дронго, — я же тебе сказал, что мы не грабители. Нам нужен твой хозяин…
Он не успел договорить. На крыльце дома появился мужчина лет сорока. Помятое лицо, мутные голубые глаза, светлые волосы. Он был в майке и в трусах. Глядя на гостей, он мрачно спросил:
— Кто вы такие? Откуда взялись?
— Мы из милиции, — пояснил Дронго, — нам нужно срочно с вами переговорить.
— Из милиции? — качнулся Юницкий. — Тогда почему вы хулиганите? Стреляете в нашего сторожа. — Он снова качнулся. Дронго посмотрел на Вейдеманиса и покачал головой. Кажется, их актер еще не успел опохмелиться и в таком состоянии не сможет с ними разговаривать.
— Покажите ваши документы, — потребовал Юницкий.
Глава пятнадцатая
Времени на раздумье у них не было.
— Мы привыкли, что нам доверяют, — сказал Дронго.
— Я никому не доверяю, — отрезал Юницкий, — с тех пор, как меня бросила… Ну, это не важно кто. Зачем вы сюда приехали? Николай, почему ты их пустил? Кто они такие?
— Бандиты! — крикнул Николай. — Сначала меня избили, а потом начали стрелять. Нужно звонить в милицию.
— Я адвокат семьи Абасовых, — пояснил Дронго, — и мне нужно с вами срочно переговорить.
— Какой вы адвокат, если смогли побить моего сторожа? — спросил Юницкий. — А его не каждый человек может побить.
— У меня к вам очень срочное дело, — настойчиво повторил Дронго. — Вы способны меня нормально выслушать?
— Я ко всему способен, — ответил Юницкий. — Николай, кто еще меня спрашивал?
— Идемте в дом, — предложил Дронго, — а мой друг поговорит с Николаем и объяснит ему, как нужно встречать гостей.
Юницкий посмотрел на гостей и не сказав больше ни слова, повернул в дом. Дронго вошел следом. Двухэтажный дом был довольно большим. На первом этаже находилась просторная гостиная, кабинет хозяина, заставленный новыми книгами, и кухня-столовая. В своем кабинете Юницкий любил фотографироваться. Он провел гостя в гостиную и уселся в кресло боком, положив ноги на кожаную ручку кресла. Дронго сел напротив.
— Что вам нужно? — недовольно спросил Юницкий. — Только восемь часов утра. Неужели вы не понимаете, что творческие люди работают по ночам. Я заснул в пять утра, а вы меня разбудили.
— Может, вы наденете брюки? — спросил Дронго.
— Какие, к черту, брюки. Говорите, что вам нужно, и уезжайте. Я хочу спать.
— Хорошо. Тогда перейдем к главному. Вы знали Алдону Абасову?
— Я знал Алдону Санчук, — улыбнулся Юницкий, — а Абасовой она стала гораздо позже, когда мы с ней уже поссорились. Вы сказали, что являетесь их авдокатом. Кто вас прислал — Алдона? Что опять у нее случилось? Вышел из тюрьмы ее бандит-муж?
— Почему бандит?
— Все кавказцы бандиты, — вздохнул Юницкий, — они не способны к созидательному труду. Все эти чеченцы, армяне, ингуши, грузины.
— Абасов азербайджанец.
— Какая разница, они все одинаковые. И не думайте, что я такой националист. Просто они живут по своим клановым законам, а мы по своим. Бедная Алдона, он ее так доводил своей ревностью. Просто современный Отелло. Не понимаю, как она могла столько выдерживать.
— Вы знали, что у них были семейные проблемы?
— Конечно, знал. Я ведь на самом деле ее самый большой друг, — Юницкий устало зевнул, — значит, вас прислала не Алдона?
— Она не могла меня прислать, — пояснил Дронго. — И вы уже не являетесь ее лучшим другом.
— Как это, не являюсь? Вы лучше спросите у нее. Она всегда любила только меня. И когда наставляла рога своему ревнивцу тоже…
— Она умерла.
— Что? — Юницкий чуть не упал с кресла. Он мгновенно пришел в себя, сон и оставшееся похмелье словно с него сдули. Он испуганно посмотрел на гостя. Затем медленно перевел ноги в нормальное положение. Выпрямился.
