— О девушка двенадцати лет! — вскричали все. — Чья ты дочь?
Она была дочерью котвала, и это смутило царя. Звуки колокольчиков на ее ногах напоминали жужжание пчел. Вдоль дорожки, по которой она шла, прямо на глазах распускались цветы. Ее руки были, как шея у лебедя, черные волосы волнами ниспадали вниз. Лицо ее было, как светлая луна, и вся она казалась богиней, отлитой из золота. И все-таки это была лишь дочь котвала. Царь засомневался и пошел за советом к царице.
— Если девушка так красива, давай женим на ней нашего сына, а котвала ты сделаешь одним из своих приближенных, — сказала царица.
После долгих раздумий царь решил последовать совету царицы и послал известить о своем решении котвала.
Получив такое приятное известие, котвал накинул на себя покрывало, подаренное царем, взял в руки копье и в таком виде пошел по соседям.
— Я один сумел сорвать манго для царя, — говорил он. — А теперь моя дочь выходит за царевича. Я скоро породнюсь с царем, вы должны дать мне назар.
Котвал провел к своему дому широкую дорогу, поставил роскошные ворота.
«Что бы мне такое сделать еще, чтобы как следует приготовиться к этому важному событию?» — думал он.
А жена говорила ему:
— Мы — люди бедные, не чета царю. Я не согласна отдавать дочь за царевича, который скоро умрет!
— Дорогие отец и мать, — сказала им Маланчамала. — Придется нам подчиниться царской воле. Только сначала пусть отец сходит к царю и поставит ему три условия, на которых я согласна стать его невесткой.
— Что еще за условия? — удивился котвал.
— Спроси его, будет ли разрешено жениху погостить в доме тестя; еще спроси, согласятся ли мой свекор-царь и свекровь-царица отведать пищу, приготовленную моими руками.[87] И последнее: преподнесут ли они мне, как положено, подарки на свадьбу. Если да, я выйду замуж за их сына.
Котвал пошел к царю, а Маланчамала попросила мать помочь ей одеться. Делать нечего: открыла бедная мать сундук и со слезами на глазах стала наряжать невесту.
Тем временем котвал пришел к царю и сказал:
— О царь царей, я знаю, ты велик и могуч, но не сегодня завтра я буду называть тебя своим братом. Моя дочь станет жить во дворце, но разрешишь ли ты своему сыну прийти в дом тестя?
Царь сердито посмотрел на котвала:
— Сначала пусть придет сюда невеста, а там будет видно!
— А согласятся ли досточтимый царь и царица отведать пищу, приготовленную моей дочерью? — задал котвал второй вопрос.
— Мы поговорим об этом после свадьбы, — ответил царь.
— А получит ли моя дочь от вас свадебные подарки, которые полагаются невесте? — продолжал допытываться котвал.
Тут царь разгневался:
— Лучше не задавай мне таких вопросов, котвал. Я тебе уже сказал, что мы все решим, когда невеста придет во дворец.
Котвал вернулся домой и рассказал дочери про свой разговор с царем.
Дочь надела свои лучшие наряды, поклонилась в ноги отцу и матери и сказала:
— Я готова идти во дворец. Только сначала, отец, спроси у царя, разрешат ли мне взять тело царевича, если он умрет в первую же ночь после свадьбы.
Котвал пошел к царю и передал ему эти слова дочери.
Царь не на шутку рассердился:
— Как ты смеешь ставить мне такое условие? Что это за невеста, которая задает царю вопрос за вопросом и хочет заранее связать меня словом. Эй, стража! Схватите этого человека и заточите в тюрьму! А его дочку доставьте во дворец, и сей же час справим свадьбу!
Грозный приказ царя был тут же исполнен. Царские слуги схватили длинные бамбуковые шесты, привязали к ним паланкин и доставили невесту во дворец.
Это была не свадьба, а горе: не было ни сватов, ни гирлянд, ни поста, ни прочих обрядов; подружки не умащали тело невесты благовониями; только откуда-то издалека раздавались звуки одинокой флейты.[88] Брахманы прочитали нараспев нужные мантры, младенец заплакал, и подоспевшая царица стала его успокаивать; невеста семь раз обошла вокруг жениха,[89] взяла его на руки и пошла в брачную комнату. Как только она переступила порог, хлынул ливень, дворцовые башни обрушились и дворец загорелся. Новорожденный забился в судорогах и скончался на руках Маланчамалы.
Смерть царевича всех потрясла: царь лишился рассудка, царица упала замертво, и сотни горожан собрались у стен дворца, чтобы выразить свою скорбь.
— Она — ведьма! — кричал царь. — Хватайте ее за волосы и тащите во двор! Нужно вырвать у нее глаза и сжечь их.
Разъяренная толпа выломала двери и бросилась к Маланчамале.
— Спросите сначала моих свекра и свекровь, исполнят ли они свое обещание, — сказала девушка служанкам и нянькам.
— Какое обещание?
— Они обещали, что разрешат жениху погостить в доме моего отца. Согласны ли они сейчас на это?
— Ах, вот что! — закричал царь. — Так отправьте котвала туда, куда ушел мой сын.
И Маланчамала услышала звук топора, которым палач отсек котвалу голову.
— Ну что ж, понятно, — ответила Маланчамала. — А сдержат ли царь с царицей другие свои обещания?
— Какие обещания?
— Отведают ли они пищи, приготовленной моими руками?
— Эй, няньки, сейчас же отрубите руки дочке котвала! — закричал царь.
Няньки схватили топор и отрубили девушке кисти обеих рук,
— Понятно, — сказала Маланчамала. — А как насчет других обещаний?
— Каких обещаний?
— Пусть царь поднесет мне дары: дойную корову, пять светильников, заправленных коровьим маслом, сандаловые поленья, золотой очажок, ложку, унизанную жемчугом, золотой и серебряный кубки, подушки из пуха белой горлицы,[90] одеяла с кружевами ручной работы и серебряный карандаш, чтобы класть на веки каджал.[91] И пусть он забудет о своем сыне и невестке.
— Ах, так ей нужны подарки? — вскричал царь. — Сейчас она их получит!
И вместо коровы ей дали осла, вместо сандаловых поленьев — камни, вместо золотого очага — корзину из тростника, вместо кубков и ложки — разбитый глиняный горшок. На шею ей повесили ожерелье из скорлупы кокосовых орехов, а на спину привязали корзину с коровьим навозом. Потом ей обрили голову, одели в грязное тряпье, посадили на осла и стали возить по городу.
— Спросите моего свекра и свекровь, выполнят ли они другие свои обещания? — спрашивала Маланчамала.
— Какие обещания?
— Мой муж умер в первую ночь нашего брака, и они обещали отдать мне его тело.
— Отдать тело?! Зажигайте погребальный костер!
На речном берегу, где сжигают покойников,[92] разожгли погребальный костер. Пламя быстро охватило поленья и взметнулось к небу. Маланчамале отрубили нос и уши, выкололи глаза, вложили ей в руки мертвого царевича и бросили в огонь.
