какого-то рубежа. Горная безымянная речка. Каменный плес уходил к самому лесу и там прятался в траве и буковом молодняке. Алексею пришла в голову мысль: странно, что не видит на берегу женщины, набирающей воду в кувшин, не видит отары на водопое. Вроде бы мирная картина, но без соответствующего настроения.
Майор Зверев не терпел в оружии «излишеств» – так он называл «всякие-разные» американские карабины, будь то укороченный «кольт-коммандо» или любой другой, созданный американским конструктором оружия Юджином Стонером. Это неприятие касалось автоматического или штурмового оружия. А что касалось снайперских винтовок, то здесь майор поднимал руки вверх, сдаваясь перед гибкостью, мощью и точностью британского оружия. Про L96, ее разновидности и модификации он мог говорить часами.
Он сделал неполную разборку своему «калашникову-107», остался доволен массивным глушителем, который, на его взгляд, был «выточен поглощать все звуки». Эта «семерка» в сотой серии имела максимально сбалансированную безударную систему автоматики с разделенными массами. Два газовых поршня со штоками двигались навстречу друг другу. Основной поршень приводил в действие автоматику оружия, а второй компенсировал импульс движения затворного механизма, уменьшая подброс автомата. Кучность стрельбы по сравнению с «классикой» была выше в два раза. Майор выпотрошил четыре из десяти магазинов и набил их по-своему, чередуя трассеры с обычными. Делалось это для того, чтобы сбить противника с толку: стрельба из одного автомата противником зачастую воспринималась как из двух. Его сосед Смак придерживался другой схемы: сначала пять-шесть трассеров, которые и покажут, когда надо менять магазин.
С автоматом покончено – Зверев собрал его, снарядив двумя спаренными магазинами, и взялся за пистолет.
– Гранаты тоже будешь разбирать-собирать? – спросил Семен Голев. Лично он ограничился тем, что проверил наличие патронов в обоймах.
– Мне нравится возиться с оружием, – простодушно ответил Зверев. – Чистить его, собирать, разбирать.
– Но это может надоесть, – заметил Голев.
Майор рассмеялся.
«Границу перейдете – затаитесь метрах в трехстах». Алексей Верестников принял во внимание рекомендации егеря. Как не принять, когда он был единственным, кто мог реально помочь советом. Такая тактика была знакома Алексею – затаившись на время, можно было многое увидеть. И он, реально представив «азербайджанскую глубинку», в существовании которой отчего-то сомневался майор Зверев, на этой основе разработал схему передвижения. Рано утром он поделился своими мыслями с майором, вставшим вторым после командира группы, говоря нарочито громко, поднимая бойцов и посвящая их в курс дела.
– Предлагаю разбиться на две подгруппы, – начал он, для наглядности черкая схему на листе бумаги. – Если первую накроют пограничники, то вторая придет на помощь. В крайнем случае – самостоятельно сможет дойти до автобата и выполнить задание.
– Толково, – одобрил Зверев, которого в этом плане смутил лишь патриотизм, прорезавшийся из полковника. Но тот, похоже, этого не заметил, говорил военным языком:
– На расстоянии видимости идти нам вряд ли придется: местность, да и осторожность помешают. Чтобы мы ненароком не дергались, если вдруг кто-то пропал из виду. Чтобы в мыслях не было нагонять. Наверное, я осторожничаю, – поймал он хмурый взгляд Смаковничего, который раскорячился на кровати, почесывая через трусы свои «волосатые миндалины». – Скорее так оно и есть. Но нам недолго работать в режиме опаски. Пять-десять километров, не больше.
– Ты говоришь о приграничном районе, я понял.
Алексей подосадовал на себя за то, что этот естественный термин не пришел ему в голову.
– Ты правильно мыслишь, – мягко, как только смог, ответил он Смаку. – В нашем положении делиться и наступать друг другу на пятки не имеет смысла. Первая группа: я, Голев и… Смак, – назвал последнюю фамилию полковник. «Пусть он лучше будет со мной, чем без меня», – родилась в его голове странноватая фраза. Он не назвал Зверева по фамилии, только его звание: – Майор, Басов и Курдюмов – вторая подгруппа.
Глава 18
Роковое везенье
«Стой, кто идет!» Эта команда никогда не звучала в вопросительных тонах. Ни один пограничник не додумался спросить у нарушителя: «Стой, кто идет?» Отчего пришли эти бесполезные мысли в голову Алексею Верестникову, понять он не мог. Как не мог сообразить в эту критическую минуту, что звучит этот окрик немного по-другому: «Стой! Кто идет?»
Азербайджанские пограничники остановили отряд «глубоко в тылу». Алексей предположил, что патруль, состав которого он не знал, но вряд ли он превышал пять человек, шел за ними от самой границы. Но это также означало, что подгруппа майора Зверева не ведала о том, что шла по затоптанным следам своих товарищей. Но на то они и пограничники, чтобы не оставлять следов. Настоящие профессионалы.
Вслед за «нелепой» командой прозвучала другая:
– Стой! Стрелять буду! Лечь на землю! Руки на затылок!
Полковник Верестников, выполняя требования пограничников, успел порадоваться: «Хорошо, что они без собак». Он с содроганием представил слюнявый оскал немецкой овчарки и ее тяжелое дыханье. Он не любил собак.
– Не стреляй! – выкрикнул полковник, крепко сцепив пальцы на затылке и чуть заметно качая головой. – Не стреляй! Мы русские. Спецназ. Спецзадание. Я могу все объяснить.
Верестников умолк. Он торопил события. Чем дольше он и его товарищи лежат мордой в землю, тем лучше. Меньше помех тройке майора Зверева.
Пограничник лет двадцати пяти держал на мушке полковника и Смака. Его напарник был готов отстрелять в спину Семена Голева. Старший группы – лейтенант с широкими, сросшимися на переносице бровями – докладывал в рацию:
– У меня трое нарушителей. Вооруженная группа. Старший говорит – русский спецназ, выполняют спецзадание.
Верестников был спокоен. Даже подверг анализу поведение лейтенанта-пограничника, которому по всем канонам следовало бы разоружить «русский спецназ». Он вызвал подкрепление, и теперь сила была на его стороне.
Рация заперхала голосом начальника заставы:
– Где ты?
– Квадрат семнадцать двадцать один, – доложил лейтенант.
– Твою мать! – выругался начальник. – Куда тебя черт занес?!
А черт занес наряд аккурат на периферию пограничного района, куда «не ступала нога азербайджанского пограничника».
Лейтенант принялся объяснять, как он напал на след нарушителей, а потом взял их тепленькими. На самом деле он докладывал, как попался в ловушку, которая была готова захлопнуться.
Полковник снова покачал головой: если бы он, разрабатывая план, делал ставку на этого лейтенанта, зная о его бесшабашности, и то сильно засомневался бы: нужен ли он. Ситуация, схожая с этой, могла либо помочь российским диверсантам, либо поставить на операции крест.
– Лежать смирно! Не шевелиться!
«Господи, – подумал Алексей, – куда нас занесло? В СССР?»
Лейтенант под прикрытием двух автоматчиков начал разоружать задержанных. Мысленно он срывал лавры.
Он не стал бы выставлять себя героем, но действия русских показались ему подозрительными. Наряд засек их в трехстах метрах от государственной границы и продолжил наблюдение. Обе группы выжидали. Но нарушители были не похожи на боевиков, какими их представляли и не раз видели пограничники с обеих сторон рубежа.
