– Ну здорово! А я думала, ты из этого сделаешь тайну.
И тут Катерина поняла, почему из нее прет эта несусветная глупость. Она невольно обходила все, что крутилось вокруг слов Марковцева: «Хусейна убили». Только сейчас она начала осознавать, какой это удар для нее. И была вынуждена снова вернуться к Адаму: «А для него?.. Но что со мной? Что-то вроде защитной реакции?»
Марк снова и снова перемалывал в голове тактику противника. Она была настолько простой, что слабых мест в ней не находилось. Обстрел из крупнокалиберного пулемета – высадка штурмовой группы. Обстрел из крупнокалиберного пулемета – штурм здания. И дальше произойдет то же самое. У пулемета «двадцатьчетверки» – неисчерпаемый боезапас. Сергей Марковцев сам прошел афганскую войну и точно знал, что вертолетчики недолюбливали «гувы» (гондола универсальная вертолетная): для такого шквала огня, как четыре с половиной тысячи патронов, попросту не находилось целей. Плюс пулемет страдал от перегрева, часто отказывала система самоподтяга патронной ленты. После двухсот выстрелов пулемет начинал «плеваться». Он часто заклинивал. Расстрелять без отказа хотя бы пятьсот патронов для вертолетчиков было удачей. И с той поры, насколько знал Марковцев, штатный боекомплект установки, а это почти полторы тысячи патронов, был урезан втрое. То есть порядка пятисот выстрелов. А сколько отстрелял «якушев-борзов»? Даже если брать по минимуму, то три очереди по три секунды – это шестьсот патронов.
Что еще?
Марк вспоминал технические подробности.
Непрерывно отстреливаемый боекомплект патронов… у последней модификации «якушева» семьсот или семьсот пятьдесят.
Марк еще не понял, чему радуется. Да, пулеметная лента подошла к концу, но на борту другое вооружение – неуправляемые ракеты, несущие смертельный огонь.
Он нашел слабое звено там, где, казалось, его найти было невозможно. В голове родился план, который мог и принести спасение, и погубить. Но другого варианта не было.
Марк бросился к Кате. Обняв ее за плечи, он поцеловал ее.
– Плохо дело, – констатировала девушка.
– Ты хорошо переносишь жару? – спросил Марк.
– При чем тут жара?
– Скоро в ад попадешь. – Сергей закрыл глаза и произнес короткую молитву: – Господи, я никогда у тебя ничего не просил. Только не подумай, что мне это не нужно. – Заключительную часть обращения к богу он прошептал так тихо, что Катя не расслышала.
Он прикинул, что времени у них – минута. Он мог только догадываться, где сейчас находится штурмовая группа, на ее местонахождение указывал вертолет. Он сместился вправо и вперед и завис теперь в двадцати метрах от ангара; пулемет опущен на максимальный угол, что позволяло ему расстрелять верхнюю и застекленную часть стены. Он снова прикрывал боевиков, и они подошли вплотную к двери. Они не откроют ее до тех пор, пока вертолет своим огнем не расчистит им путь.
Только бы не опоздать, подумал Сергей.
– У тебя есть пять секунд, чтобы попрощаться со своим самолетом, – он хлопнул Адама по плечу.
– К черту сопли! Ты лучше скажи, что дальше?
– А если я скажу, что не знаю?
– Это будет честно.
– Хорошо. Уходим к той двери. – Сергей указал на дверь, вмонтированную в ворота, противоположную той, за которой укрылись боевики. Их прямолинейная тактика не вызывала ни изумлений, ни вопросов по той причине, что была оправданной для этого случая, была беспроигрышной.
Марк не спешил открывать дверь, стоя справа от нее. Он вскинул ружье и прицелился в одну из оконных секций на крыше ангара. Как раз в это время на окна, залитые солнечным светом, упала серая тень «двадцатьчетверки». Марк с дробовиком был смешон перед этим летающим танком.
Адам повторил его движение и, прицелившись на затемненные окна, покачал головой:
– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.
Взгляд Адама скользнул ниже, упал на то, что находилось под этой секцией…
Он хотел было что-то сказать, но Марк отдал команду:
– Огонь!
Он выстрелил первым и, передернув затвор, повторил выстрел. К нему присоединился Адам.
За дверью боевики Верестникова напряглись, услышав выстрелы внутри ангара. «Отстреляли оба ружья, – усмехнулся полковник. – Но в кого он стреляет? Вышибает выстрелами дверь в конце ангара?» Но не эта мысль, претендующая на каламбур, а сама размеренная поступь операции заставила Верестникова поторопить пилота вертолета:
– Давай!
Он махнул рукой, адресуя этот жест Звереву и Курдюмову.
Прошло четыре, пять секунд. В ангаре прозвучало еще несколько выстрелов, а Зверев со своим стрелком медлил.
– Давай же!
Теперь, установив точно, что Марковцев и Хуциев вооружены, входить в ангар без «артобстрела» было рискованно. Эта накладка стала первой за все время операции.
Курдюмов почувствовал себя в лифте, который вылетел из шахты. Вот-вот полетит вниз, и хорошо, если снова попадет в шахту… Закаленный в боях, он покрылся холодным потом. И напрасно жал на гашетки – пулемет заглох.
– Сука! – выругался он. – Заглох, падла!
Этого стоило ожидать.
Зверев в отличие от товарища остался спокоен. Все шло гладко. Именно гладь вызывала в груди легкую тревогу. Как военный вертолетчик, он знал о ненадежности «чейнгана». В него был заложен мизерный ресурс – всего двенадцать тысяч выстрелов на отказ. Но хорошо, что сегодня он выдал стандартную цифру: больше пятисот выстрелов.
Он глянул на Курдюмова снисходительно и бросил под нос:
– Учись, сынок.
Поймав повторный жест Верестникова, недоуменно пожал плечами:
– Куда торопится полковник? Они все равно наши. Им некуда бежать.
Он невольно зажмурился – когда в двадцати метрах впереди разлетелось от выстрела еще одно стекло. Не напрягая воображение, он представил себе людей, с отчаянья палящих из ружей в вертолет. Это означало конец в полном смысле этого слова. Марковцев, о котором в восторженных тонах отзывался Верестников, истратил все аргументы. Его выстрелы дробью – это своеобразный мат. Он кроет им небо, стреляет во всевышнего, прости господи. Зверев взял ответственность за окончание операции на себя. Полковнику достанутся только трупы. К тому же у него не было выбора. Верестников продолжал торопить его. Да и Марковцев выступил в роли целеуказателя: ружейными выстрелами он показал, в каком месте огромного ангара он находится.
Зверев и без Курдюмова мог вести стрельбу ракетами из стрелково-пушечных контейнеров с помощью автоматического прицела «АСП-17В». Аппаратура управления стрельбой позволяла стрелять залпами из каждого блока. Зверев, создав еще и крен, отсалютовал Марковцеву восемью ракетами сразу.
Марк успел крикнуть Адаму:
– Попрощайся и с заправщиком тоже!
Он открыл дверь и вытолкнул Катю наружу. Едва он и Адам выскочили из ангара, сверху раздалось характерное шипенье пущенных ракет.
– Ложись!
Марку снова пришлось применить силу. Он упал на Катю, закрывая ее своим телом.
«Нары» пошли красиво, оставляя после себя неповторимый дымный след. Они ворвались в приготовленную в окнах брешь, не потревожив ни одного торчавшего осколка. А дальше путь их лежал к десяти тоннам керосина. Они воспламенили горючее в одно мгновенье, создавая мощную взрывную волну, и большая ее часть нашла выход через окна. Последнее, что увидел майор Зверев, – огромный огненный шар,
