– Конечно, конечно, мы не должны связывать вас какими-либо обещаниями. Однако могу ли я предложить сейчас свою коляску, чтобы довезти вас и мистера Бэйли, проявляющего столь замечательное терпение, до Грейс-Инн-роуд? Не могли бы вы сегодня сюда вернуться со своими вещами? В течение часа мы приготовим для вас комнату. Или мне послать за вами коляску завтра утром?
– Завтра, пожалуйста. У меня только небольшой саквояж. Через пару дней мне надо будет съездить на поезде в Ларкфельд и привезти сюда побольше одежды.
Леди Гэскуин озабоченно сказала:
– Мы должны взять на себя все проблемы Джейни, Чарлз. Я открою ей счет у Хэрродса и у моей портнихи, чтобы она могла обзавестись гардеробом здесь, в Лондоне.
– Разумеется, Мэри.
Мне не хотелось оказываться перед ними настолько в долгу, но я решила отложить все споры на потом. В данный момент я чувствовала себя слишком усталой.
– Не пришлете ли вы коляску немного пораньше, сэр Чарлз? Скажем, часов в девять? Я обещала быть в Уэппинге к десяти и терпеть не могу опаздывать.
ГЛАВА 14
Стоял необычно хмурый для сентября день, когда я привезла Адама Гэскуина к его семье, в фамильный дом на Честер-Гарденс и поселилась там сама.
Первая неделя была сущим кошмаром для каждого из нас. Мы все старались вести себя совершенно естественно, в результате же держались неловко, натянуто и заторможенно. В этом не был виноват никто. Между Адамом и его родителями пролегла пропасть в много лет. Он убежал от них мальчишкой, а вернулся мужчиной под тридцать, которому не хотелось рассказывать о своих приключениях и вообще ни о чем из прошлого.
При первой встрече с отцом он протянул руку и предложил:
– Забудем прошлое, отец, хорошо?
– Я буду очень признателен, Адам, если ты это сделаешь, – ответил сэр Чарлз.
Мать Адама боролась со слезами, вызванными отчасти радостью, отчасти шоком от вида аккуратной, но убогой одежды и незрячих глаз.
– Джейни сказала, что я был очень жесток. Прости меня, мама, – произнес Адам.
Начало было настолько хорошее, насколько я могла надеяться, но тут внезапно выяснилось, что говорить больше не о чем, может быть, потому, что говорить нужно было слишком о многом. После первых двух дней я начала бояться, что испытание оказалось для Адама слишком тяжелым, и заставила его дать обещание, что он не убежит однажды ночью и не растворится среди огромного лондонского населения. Судя по неохоте, с которой он его дал, такая мысль уже приходила ему в голову.
Четвертый день, к явному облегчению Адама, мы провели полностью вдвоем, потому что отправились на поезде до Борнемута и дальше на кэбе до Ларкфельда, чтобы взять в коттедже необходимые мне вещи. Его костюм был куплен в магазине готового платья, потому что заказанные для него вещи были еще не готовы, но я совершенно искренне уверила Адама, что он выглядит в высшей степени элегантным и красивым. Он рассмеялся.
Я была безумно счастлива оттого, что то, что могло превратиться в проблему, разрешилось в самом начале. Я боялась, что гордость Адама не позволит ему долго жить на деньги родителей, но вопрос об этом даже не встал. Утром после его приезда в Честер-Гарденс меня вызвал сэр Чарлз и попросил прочитать Адаму завещание его деда по материнской линии, умершего пятнадцать лет назад.
Будучи богатым человеком, он оставил треть своего состояния Адаму под попечительством до того, как ему исполнится двадцать пять. Теперь Адам был, в сущности, человек с независимыми средствами.
Я надеялась в первый же день своего приезда в Ларкфельд встретиться с Дэвидом Хэйуордом и познакомить его с Адамом, но мне не повезло. Дэвид рано утром уехал в Саусхэмптон, чтобы пронаблюдать за выгрузкой и транспортировкой племенной лошади, которую выписал из Франции коннозаводчик из Бишопс Тенби. Мистер и миссис Стэффорд устроили для нас чудесный ужин на ферме, во время которого нас посвятили во все самые свежие ларкфельдские сплетни и безмерно меня нахваливали Адаму, повергнув в полное смущение.
– Видели бы вы мисс Джейни с животными, сэр, – говорил мистер Стэффорд, качая головой словно в недоумении. Затем на лице его появился ужас – он понял, что сказал нечто совершенно неподходящее незрячему человеку. – О Боже, я не хотел… надеюсь, вы меня простите, сэр…
Адам совершенно непринужденно рассмеялся.
– Все в порядке, мистер Стэффорд. Вообще-то я видел, как Джейни ведет себя с животными и как она с ними разговаривает. У нас был як, с которым она вела долгие беседы.
– Як? А что же это такое, сэр?
– Вроде индийского быка. Он покрыт длинной шерстью.
– Ага?! И она, значит, разговаривала с ним на иностранном языке?
– Да, именно так. И, клянусь, як понимал каждое слово.
– А вот что вы скажете, сэр, на то, что мисс Джейни разговаривает по-иностранному с нашими добрыми английскими животными, и они тоже ее понимают? Как вы это объясните, а, сэр?
Адам торжественно покачал головой.
– Воистину, это выше моего понимания, мистер Стэффорд. Полагаю, все дело в том, что она – исключительно умная молодая леди.
– Ууу, это да, сэр. Помню, когда она приходила к нам с мистером Хэйуордом, чтобы помочь нашей Мэйбл…
Перед тем, как возвращаться в Лондон, я спросила про Элинор, но про нее не было ничего нового.
