– Надо было сказать: «Ты легка, словно перышко, дорогая». Неужели я должна все время тебе подсказывать?
– Я вот-вот превращусь в романтика, Фелисити, так что ты меня не смущай.
Она села, важно выпрямив спину и скрестив руки у себя на коленях, и, улыбнувшись краешками губ, сказала:
– Ну, можешь начинать.
– Ты очень красивая девушка.
– Благодарю.
– Не перебивай, не то я забуду, что говорить дальше.
Фелисити хихикнула.
– Твой смех кажется мне верхом совершенства, а твой рот – самым сладким из всех, которые мне доводилось пробовать.
Улыбка на лице невесты сменилась суровой гримасой.
– Да? И сколько же ты попробовал?
– Достаточно, чтобы понять, что твой – самый сладкий. Наверное, я счастливейший мужчина в мире.
– То есть что это значит – «наверное»?
– Ну как прикажешь быть романтичным, если ты все время перебиваешь?
Фелисити рассмеялась и склонилась к его лицу:
– Кажется, я должна тебя поцеловать.
– Зачем?
– Нужно. Я хочу узнать: может, и ты самый вкусный из всех.
– Но я единственный, кого ты когда-либо пробовала.
Фелисити горестно вздохнула:
– Да, совсем забыла. – Ощутив, что рука Джареда поднялась к се шее сзади, она спросила: – Что ты делаешь?
– Расстегиваю пуговицы. Сколько их тут?
– Около сотни. Это займет у тебя много времени.
Джаред улыбнулся, подумав, что она ошибается. Вскоре он уже расстегнул ее платье до пояса. Потом отколол фату от прически и бросил ее на противоположное сиденье. Затем настал черед шпилек, державших волосы. Джаред сложил их к себе в карман. Длинные рыжие локоны, словно язычки пламени, заструились по спине Фелисити.
– Мне кажется, что я не видел тебя уже несколько месяцев. – На самом деле, за последние четыре дня они в общей сложности провели вместе не более получаса. – Надо было передать дела доктору Миллеру.
– И теперь ты свободен целых две недели?
– И даже больше, если захочу.
– Наверное, мы оба захотим, – сказала Фелисити. Джаред спустил кружевной лиф, медленно оголяя тело невесты и не останавливаясь до того момента, пока ткань не улеглась вокруг ее талии.
– Да, ты права. Нам это понравится, – ответил он, поглощая взором ее прелести. Потом накрыл ладонью одну из грудей Фелисити, наслаждаясь ее тяжестью, мягкостью и формой. – А знаешь, я подумал…
Она сидела с закрытыми глазами, немного откинув голову и слегка выгнув спину. Очевидно было, что ей нравится все, что он делает.
– О чем подумал? – спросила Фелисити, когда он внезапно замолчал.
– О сундуках, которые ты с собой взяла. Неужели они нам пригодятся? Целых три! Ведь мы же едем в деревню, и…
– Джаред, – перебила его невеста, – папа был бы в шоке, если бы я не взяла с собой ничего из одежды. Бекки могла проболтаться об этом своему лейтенанту, а там, чего доброго, дошло бы и до майора.
Джаред нахмурился:
– К нему ты все это говоришь?
– Да к тому, что мои сундуки пусты!
Джаред не сумел удержаться от смеха. Он крепко прижал ее к себе.
– Так, значит, ты решила все время расхаживать голая?
– Я подумала, что ты не станешь слишком возражать.
Джаред крепко ее поцеловал.
'– Боже, ты такая озорница! Кажется, мне понравится быть твоим мужем.
