– Ромм дома?
Она отвечает:
– Моего папы дома нету, а моя мама дома.
Барнет повернулся и пошел вниз.
Вот так назвала она меня папой и стала считать папой. Было ей в это время уже годика три с половиной.
Ну, а тут как раз жил в том же доме Пырьев, и началась у него история с Ладыниной. Бросил он Аду Войцик, а сын ее Эрик был приятелем Наташки, чуть постарше ее был. Дома у них тяжело. Иван иногда появлялся, скандалы у них происходили и то-другое. Ада большей частью была одна, не разговаривала с Иваном. Во всяком случае, Эрик все это понимал, и было ему плохо. Вот как-то ходил он по двору очень грустный, Наташа с ним затеяла объяснение, и вот он ей говорит, что «папа нас бросил, у меня теперь нет папы». И Наташка ему говорит:
– Слушай, скажи маме, чтобы она вышла замуж. Вот моя мама так сделала, ты знаешь, очень хорошо. У меня теперь папа Ромм, и, знаешь, мы с ним так отлично живем, очень хорошо.
Эрик пошел к Аде и этот совет Наташкин ей передал.
Это уже было, когда я готовился к «Ленину в 1918 году». Летом жили мы на даче, я работал над сценарием, а Леля должна была сниматься… должна была уехать на Украину. И вот однажды, перед ее отъездом, произошло у них объяснение с Наташей, из которого я понял, что все-таки трещина в душе еще не заросла у нее. Она спрашивает Лелю:
– Мама, ты уезжаешь?
Леля говорит:
– Да, завтра уезжаю.
Она говорит:
– Мамочка, дорогая, не уезжай. Ведь ты у меня одна.
Она говорит:
– Как – одна? А няня? А Ромм?
И тогда Наташа говорит:
– Няня может уйти, и будет другая няня. И папа Ромм может уйти, и у него будет другая, а ты у меня одна.
Прошло еще несколько лет, и в первый раз Наташка услыхала слово «жид» и что-то по моему адресу. Пришла она взволнованная к Леле и говорит:
– Мама, что, разве папа… Что такое – «жид»? И разве папа жид?
Леля говорит:
– Это ужасное слово, не надо его говорить, это неприличное, гадкое, грязное слово. Есть слово еврей, наш Ромм – еврей и очень хороший человек.
И так далее. Объяснила ей все. Через день Наташа приходит и говорит:
– Мама, можно мне сделать переливание крови?
– Какое переливание крови?
– Я хочу, чтобы мне перелили немного папиной крови, раз он еврей, и я хочу быть еврейка, я хочу быть совсем его дочерью.
Ну, и вот с тех пор она совсем моя дочь.
Горький и Ромен Роллан
Горькому, как я говорил, «Пышка» понравилась. Сталину тоже.
Ну, правда, картина понравилась далеко не всем. Первым зрителем был один известный, во всяком случае, довольно известный писатель, много бывавший за границей. Я очень уважаю этого человека, не хочу называть его фамилию, назовем его X. Вот ему первому я показал картину. Он смотрел довольно мрачно в маленьком холодном просмотровом зале «Мосфильма», по окончании просмотра сказал:
– Ну, по картине видно, что вы западнее Потылихи не бывали.
Это было его первое замечание. Второе было такое:
– Францию вы не знаете. Все это у вас неправильно. И пьют не так, и моются не так. Вообще-то французы в дороге не станут мыться, особенно виноторговцы, не так уж они чистоплотны. Все это у вас бутафория, ни на что не похожая. Не советую вам показывать эту картину за границей. Там вас засмеют, и она скомпрометирует советское искусство. Ну, а у нас, пожалуй, пройдет. Может, и пройдет.
Я был очень огорчен, но, как уже говорил, утешился, потому что Горький похвалил картину.
Прошел примерно год. В Советский Союз приехал Ромен Роллан. Поселился он у Горького, в Горках под Москвой, недалеко от Николиной горы. И вот группу кинематографистов повезли к нему, чтобы поговорить мы могли с великими старцами. Повезли самых известных, знаменитых, великих. Ну, прихватили и меня. Дело в том, что Ромену Роллану тоже почему-то понравилась картина.
Приехали мы. Огромный дом, имение. Громаднейшая комната, длинный стол. Сели все вокруг этого огромного стола, за которым человек сорок могло усесться. Первым вышел Горький – сутуловатый, широкоплечий, с нависшими усами, в просторно болтавшемся пиджаке на худых плечах. Все время курил сигареты, беспрерывно. Покашливал. Отчетливо говорил на «о».
Разговор поначалу не клеился. Мы его спросили: а кто будет переводить, когда спустится Ромен Роллан?
