— Понятно. Вот тут мы и сядем.
— Саша! Откуда такой пессимизм? Ведь в команде на этот раз будут только четверо!
— Именно, а я бы предпочел, чтобы было трое. Опять кого-нибудь подсунут.
— Почему подсунут? Нас же четверо?
— Не понимаю, тебе-то зачем рисковать?
— Сашенька! Неужели не ясно? Групповые испытания проходят все. Я утверждена как кандидат — не более! Правда, мне предоставили право выбора группы.
— Тогда поищи экипаж поудачливее!
Майя покачала головой.
— На профессиональную практику нас пошлют по разным местам, и только на Луне мы можем быть вместе. И хватит об этом. Я ведь могу и обидеться!
Час спустя друзья сидели в институтском сквере. Ждали Симу Смолкина. У него оставался последний экзамен по теории вождения. Сима водил любые наземные транспортные средства, и никто не сомневался в успехе. Прикидывали вероятных соперников. Наиболее реально претендовал на путевки слаженный экипаж Сергея Самохвалова. Они имели в сумме шестьдесят два балла. По шестидесяти одному оказалось у четырех команд. Учитывая, что отбирать будут лучших, можно составить еще три-четыре группы с таким же количеством баллов. У Майи за семестр набралось семнадцать баллов, у Саши — шестнадцать, у Миши Субботина — пятнадцать.
— Если Сима сдаст даже на четвертак, мы сравняемся с Самохваловым, — закончил расчеты Саша Макаров, — а проходной, скорее всего, шестьдесят.
— Не очень утешительно, — охладил его пыл Субботин. — Самохваловцы на групповых всегда набирают два-три призовых балла.
— Мальчики! Пошли бы узнали, как он там, — с беспокойством сказала Майя. — Посчитать успеете.
Миша отправился к зданию института. Экзаменационные автоматы располагались на первом этаже. В зале могли готовиться одновременно не более десяти студентов. Экзаменующийся подходил к автомату, запрограммированному в пределах курса, и, нажимая на кнопку, получал белую карточку с вопросами, в углу которой тут же воспроизводилась электрография студента. Электрография служила для опознания отвечающего, что исключало возможность подмены карточки или сдачу экзамена за товарища. Карточку полагалось заполнить за десять минут. Ответы наносились графически или в двоичной системе: да или нет. Если студент отвечал правильно на все вопросы за пять минут, он получал дополнительный балл, если хотя бы один ответ оказывался неверным, выбрасывалась зеленая карточка, и экзамен начинался снова. Три неверных ответа означали переэкзаменовку.
Когда Субботин заглянул в окно, Сима трудился над зеленой карточкой и, видимо, находился в сильном цейтноте, так как беспрерывно поглядывал на часы. Миша решил подождать результат поединка человека с машиной. Помочь другу он ничем не мог: теорию вождения наземного транспорта на геологическом не проходили, только практику вождения, да если бы и смог, на это просто не хватило бы времени, так же, впрочем, как и на шпаргалки. Жесткий график заполнения карточки не позволял отвлекаться ни на секунду. Находчивые студенты ухитрялись изготовлять шпаргалки в виде перфокарт, по которым ответ на любой вопрос находился почти мгновенно, но пока изучался вопрос по шпаргалке, пока переносился на карточку, уходили невосполнимые секунды, и один-два пункта оставались без ответа. После провалов на первом курсе никто больше не рисковал, а спрашивать у товарища, значило отбирать у него ту самую минуту, которая отведена на каждый вопрос, не говоря уже о том, что чуткий электронный экзаменатор слышал самый тихий шепот, определял по тембру голос нарушителя тишины и предупреждал, что при повторном замечании будет предложена зеленая карточка, это грозило потерей одного балла. Словом, набив шишки на первых экзаменах, студенты уяснили, что с безжалостным автоматом шутки плохи.
— Ну, скорее же! — мысленно подгонял друга Михаил, и, будто подчиняясь его команде, тот поднялся, не отрывая глаз от карточки.
— Студент Смолкин Серафим Юрьевич. Вы просрочили время. Вам выдается красная карточка.
— Протестую! — закричал Сима. — У меня ответ готов.
— Протест отклоняется как немотивированный, — сухо проговорил автомат.
— Да ведь вторая карточка! Нервы взвинчены. Поминутно на часы смотришь. За это время можно десять раз сдать карточку!
— Сдайте карточку.
Сима опрометью бросился к автомату и мгновенно втолкнул ее в щель.
— Продемонстрируйте отвлечение с часами.
Смолкин, приободрившись, взглянул на часы, выдержал небольшую паузу и с надеждой посмотрел на электронного судью.
— Протест отклоняется! За время отвлечения сдать десять раз карточку нельзя.
— Тьфу ты! — рассердился Сима. — Это ведь фигурально так говорят — десять раз! Идиома такая. На самом деле никто не собирается так делать. Это гипербола, литературная вольность. Неужели непонятно?
— С автоматом положено разговаривать точным языком. За нарушение третьего пункта правил студенту Смолкину Серафиму Юрьевичу делается замечание. Вызываю профессора Казаринова Петра Егоровича.
Через полминуты на экране видеосвязи возникло лицо кибернетика Казаринова. Он вопросительно взглянул на Смолкина, и так как тот безмолвствовал, обратился к роботу.
— Я слушаю.
— Объясните, как можно истолковать фразу: «За это время можно десять раз сдать карточку».
Профессор усмехнулся. По молчаливости Серафима он догадался, что тот допустил такое вольное выражение, понятое автоматом буквально.
— Это означает достаточный промежуток времени, чтобы сдать карточку.
— Один раз?
— Да.
— Благодарю за разъяснение.
Робот-экзаменатор выключил связь с профессором и замигал разноцветными огнями, а Сима переминался с ноги на ногу от нетерпения, ожидая, какое решение примет автомат. Робот методически перебирал все похожие случаи, но со стороны казалось, что он размышляет.
— Протест принят. Один ответ неверный. Получите красную карточку.
Субботин тихо ахнул за окном, но Сима и бровью не повел.
— Я сейчас не могу отвечать. С таким экзаменом никакие нервы не выдержат.
— Смолкин Серафим Юрьевич. Отказ от экзамена.
— Протестую! — отчаянно завопил Сима. — У меня от напряжения сгорели сопротивления и пробило конденсатор блока памяти!
— Как это понимать?
— Хотел бы я видеть, как бы ты заговорил, если бы у тебя обнаружилось столько неисправностей сразу!
— Вызываю дежурного электроника.
На экране побежали волны помех, и из всплесков появилось знакомое лицо Олега Павлова, студента параллельного курса с факультета кибернетики.
— Олег! — Смолкин хитро подмигнул одним глазом. — Сколько потребуется времени на ремонт системы на уровне человека, если сгорело три сопротивления и пробит конденсатор блока памяти?
— А сопротивления с каких каскадов?
— Не знаю. Их еще надо найти.
— Пожалуй, не менее суток с учетом времени на настройку.
— Ясно! Извини за беспокойство.
Олег отключился, а Смолкин, нахально подмигнув аудитории, произнес твердым уверенным голосом.
— Итак, я выбыл из строя на сутки. Прошу перенести экзамен на завтра.
