— Как красиво, — вздохнул голос в углу, а другой добавил. — Как грустно.
— Я её не слышала, — Фэль с интересом смотрела на него. — Чья она? Не Альтамира — это точно.
Он смутился, покраснел и отвёл глаза, пробормотав:
— Ну, моя. Я же говорил, что в детстве рифмоплётством увлекался.
— И много у тебя? — поинтересовалась она.
— Да не то чтобы очень, — он осмелился поднять голову и увидел её глаза, блестевшие от восторга. — На нашу компанию в Вэле хватало. Правда, они подобную чушь не любили. Им больше… м-м… немного другие песни нравились.
— Трактирные застольные вольно-непристойные, — фыркнула Фэль. Ярт снова отвёл глаза и промямлил:
— Ну, не совсем, — и принялся изучать одну из половиц под ногами, словно это было самым важным делом в данный момент.
Девушка негромко фыркнула и запела очередную горскую песенку.
Когда они вечером вернулись в дом, она задумчиво смерила его взглядом и проговорила:
— Так ты ещё и менестрель, оказывается.
— Нет. Менестрель — это слишком, — он посмотрел на небо, на котором переливались ясные надгорные звёзды. — Я пою только для себя. И песни пишу только для себя.
— Кстати, а почему волки? — вдруг спросила Фэль, вспомнив его песню.
— Не знаю, — Ярт пожал плечами. — Просто они мне всегда нравились. В детстве мне часто снился большой угольно-чёрный волк. Мы вместе бегали по лесу и играли. Сейчас я редко вижу его в своих снах.
Фэль слегка нахмурилась, вспомнив чёрного спутника Лайнэ. Волк никогда с ним не расставался, совсем как Ярт с Сэллифэром.
— Мне кажется, что в глубине души я всегда считал себя волком-одиночкой, тем, из моих снов, — продолжал тем временем Ярт. — Поэтому и выбрал себе такое имя, когда пришёл день нарекания. Забавно, — он вдруг хмыкнул и посмотрел на девушку. — Только сейчас вспомнил, что однажды, когда я вернулся домой из очередного побега в лес после очередной же драки, мама, посмотрев на меня, сказала, что из любого волчонка рано или поздно вырастет волк, сколько ни внушай ему, что он — собака. Интересно, к чему это было сказано? Ты не знаешь, Фэль?
Фэль молча пожала плечами и присела на край кровати:
— Тебе следовало спросить об этом у матери, Ярт. Я не возьмусь толковать её слова.
— Что-то ты темнишь, — Ярт подозрительно посмотрел на неё и плюхнулся рядом. — Что вы все от меня скрываете? Ведь рано или поздно я всё равно узнаю правду.
— Да ничего я от тебя не скрываю, — буркнула Фэль, стягивая рубашку.
— Ну-ну, хотелось бы верить, — он усмехнулся и тоже принялся раздеваться. — К слову сказать, о доверии. Тен любезно приглашает нас завтра на охоту, мне Альтамир сказал.
— Знаю, — она потянулась и забралась под одеяло. — Мне Найя говорила.
— И что ты об этом думаешь? — поинтересовался Ярт, устраиваясь рядом.
— Конечно, пойдём, — Фэль усмехнулась. — Надо же спасать бедного медведя.
— Сначала тебе придётся спасти меня, — Ярт картинно закатил глаза.
— От чего бы это? — Фэль улыбнулась.
— Я умираю, — он в притворном припадке упал на подушку.
— По виду вполне здоров и в ближайшую сотню лет тебе не грозит ничего страшнее насморка, — девушка прищурилась и пощекотала его.
— Я умираю от любви, — он притянул её к себе, пресекая новое покушение на свои бока. — Неужели у тебя не найдётся лекарства?
— Надо поискать, — она приникла к его губам поцелуем.
В противоположном конце дома в это время готовилась ко сну другая семейная пара. Найя, что-то негромко намурлыкивая, расчёсывала свои волосы и весело подмигивала своему отражению в зеркале. Оно ей определённо нравилось.
Скрипнула дверь, и за её плечом появилась хмурая физиономия Тена. Он стоял, опершись на косяк, и смотрел на жену:
— Снова, значит, в девки подалась?
— Нет, просто кое-что пересмотрела в своей жизни, — Найя сплела волосы в косу и обернулась.
— Она тебе только косу да рожу вернула? Или ещё что? — поинтересовался он.
— Тебе-то какое дело? — в голосе жены прорезались строптивые нотки.
