— Ладно, — перебил Гайдуков. — Как тебе, так и мне. Просто, я слыхал, пересел ты удачно.
— Это да, — согласился Валерий. — Слушай, Игорь, тут разве два выхода?
— Как — два? Один, в переулок… — Игорь потянул Валерия к калитке.
— Постой, — сказал Валерий. — Куда ж это они тогда? — Он указал на мальчишек, судя по росту, наверное, пятиклассников, которые один за другим огибали школу и скрывались за нею. — Посмотрим?
— У пацанят свои дела, — пожал плечами Игорь, но все-таки — правда, вялой и расслабленной походкой — зашагал за Валерием.
За школой ребятишки, помогая друг другу, переправлялись через высокий сплошной забор прямо на широкую и людную улицу. Секунду посидев на двухметровой ограде, они перекидывали ногу и храбро срывались вниз.
— Урок гимнастики, а, пацаны? — громко спросил, подойдя, Игорь.
— Большие ребята, — шепнул с опозданием один из мальчиков тем, кто стоял лицом к забору.
Все в замешательстве посмотрели на Игоря и Валерия. Переправа приостановилась.
— Зачем вы? Расшибиться ж можете, — сказал Валерий.
— Не, не расшибемся! — беспечно сказал мальчишка, подставлявший товарищам плечи, когда те перелезали через забор.
— Тут убиться не убьешься, — успокоил старших другой мальчик и, видя, что те не таят никакой угрозы, стал взбираться на плечи товарищу.
— Стоп! — приказал Гайдуков, прикинув на глаз вышину забора. — Кости тут переломаешь свободно. Ну, кто ж это догадался… таким путем возвращаться по домам?
И тогда худенький маленький мальчик, который даже в новенькой форменной тужурке и фуражке с высоким околышем выглядел вовсе не бравым, а каким-то совсем домашним, ответил, переглянувшись с другими:
— Там, в переулке, стоят такие… больше вас. И отнимают у нас по пятьдесят копеек… у каждого. А то не пропустят.
— По шее накладут, — пояснил мальчишка, подставлявший товарищам плечи.
— Пошли вместе! — предложил ребятишкам Валерий. — Не тронут. Пошли!
Минуту ребятишки внимательно разглядывали Валерия и Игоря.
— Нет, — сказал наконец самый маленький. — Их там много, лучше мы здесь…
…Идя переулком, Игорь Гайдуков и Валерий Саблин поравнялись с горсткой парней, стоявших у ворот большого проходного двора.
— Вы не из восемьсот первой? — окликнул один из парней.
— Из нее, — ответил Валерий.
— Что ж, мальцы учатся еще?.. — Парень выругался.
— Налог подоходный собирать хочешь? — усмехнулся Гайдуков.
— А что? — Парень отделился от своих, сплюнул под ноги Игорю. — И с тебя можем взять. — Он загородил Игорю дорогу.
— Игорь, держи портфель, — спокойно сказал Валерий. — Ты, беги к своим, разобью челюсть! Ну! — Он отвел назад правую руку и по-боксерски выставил левую вперед.
— Ребя-я, сюда! — крикнул парень, отступая к тротуару.
В это время на мостовую упал резкий свет фар, и рядом послышалось тарахтение моторов: из-за угла выехали два милиционера на мотоциклах. Парни отошли в подворотню. Валерий и Игорь поспешили вперед. Они были уже на широкой улице, когда из переулка им вдогонку донеслось:
— Саблин, свидимся скоро!
— Странно, откуда они меня знают? — в недоумении произнес Валерий.
Ребята, задумавшись, шли молча.
— Неужели с ними был кто-нибудь из наших? — сказал наконец Гайдуков.
Назавтра Валерий после уроков зашел в учительскую. Он с порога попросил разрешения войти и, только войдя, увидел директора. Валерий попятился было (редкий школьник не испытывает перед директором смущения!), но Андрей Александрович, разговаривавший с какой-то женщиной, уже заметил его. Валерий поздоровался, Андрей Александрович ответно кивнул и спросил, какое дело привело к нему Валерия.
Дело у Валерия было одно: он хотел рассказать о малышах, лазающих через забор. Но он не готовился говорить об этом именно с Андреем Александровичем. Поэтому рассказ его, сдобренный бесчисленными «в общем», получился довольно бессвязным. Он сам чувствовал это и, как всегда, когда «язык слов не вяжет», злился на себя за невнятицу.
Женщина, с которой директор беседовал до его прихода, — вероятно, это была мать кого-то из учеников, — глядела на него сострадательно: трудно было угадать, сочувствует ли она малышам, которым докучают хулиганы, или запинающемуся девятикласснику. А на лице директора все более твердело, прочнело, если можно так сказать, досадливое выражение. Когда Валерий предположил, что малышей, возможно, обирают старшеклассники из их же школы, Андрей Александрович прервал его.
— Думаю, это маловероятно, — сказал он. — Кроме того, не очень хорошо бросать тень на своих товарищей, когда вам не известно ничего определенного.
Валерий представил себе, что со стороны выглядит ябедником, и залился краской.
— Я на товарищей не бросаю, — неловко выговорил он. — Мои товарищи подобным не занимаются.
— Надеюсь, — сказал директор. — Вы, кстати, из девятого «А»?
— Да.
— Ну, вам пока не приходится гордиться своими товарищами, — заметил Андрей Александрович и, не отпуская Валерия, поведал незнакомой женщине, слушавшей их разговор, историю «самовольства» в 9-м «А». — И это произошло в начале урока одной из лучших наших преподавательниц — Ксении Николаевны, — подчеркнул он, делая жест в сторону Ксении Николаевны, которая проверяла тетради за маленьким столом в глубине учительской.
Ксения Николаевна ниже склонилась над чьим-то сочинением.
— Вот чем приходится радовать товарища инспектора, — закончил Андрей Александрович, с укоризной подняв глаза на Валерия. («Так это инспектор вовсе…» — подумал тот.) — Что можете сказать?
Валерий ничего не мог сказать. Он только понял вдруг, что строгость, с которой директор говорил сейчас о самочинстве, — напускная; что директору едва ли кажется ужасным и беспримерным переселение его товарищей на соседние парты. Просто Андрей Александрович хвалится сейчас перед инспектором, но не открыто, а очень хитро: ведь если даже такое пустяковое происшествие для его школы — чрезвычайное, то как же замечательна — должен подумать инспектор — эта школа!
Валерий повернулся, чтобы выйти из учительской, но Ксения Николаевна остановила его:
— Подождите меня, Саблин, одну минуту.
Она сложила тетради в портфель и вышла вместе с Валерием. В коридоре она сказала:
— Не пойти ли нам с вами без долгих отлагательств туда, где вас вчера остановили эти… удальцы- молодцы?
— А зачем, Ксения Николаевна? — удивился Валерий.
— Как — зачем? Если есть в этой компании наши старшеклассники — узнаю их. Что-нибудь им подходящее скажу. Если не наши — разведаю, что за молодцы такие.
Валерий замялся. Она спросила просто и не обидно, как о житейском:
— Может быть, вы побаиваетесь? Тогда не стоит, конечно.
— Так я не за себя — за вас, — ответил Валерий.
Он вообразил себе на минуту, как грузная, седая Ксения Николаевна, в своем тяжелом пенсне с очень толстыми стеклами, пытается усовестить хулиганов…
