— Ну, вот, — проговорил он и улыбнулся. — Теперь всё закончилось. Мальчики спят?
— Да. Они так устали, и…
— Конечно. Всё, Эйприл. Сейчас вы поедете домой. Мистер Хоук, который помогал мне заботиться о вашей безопасности, отвезёт вас с детьми к мужу.
— Это правда? — молодая женщина, проведя несколько часов в обществе крайне расположенного к ней Хоука, да ещё и поговорив с мужем, почти совсем успокоилась.
— Разумеется.
— Но не вся.
— Не вся. Всей правды никто никогда не знает. Да и зачем? Я только должен кое-что спросить у вас, Эйприл.
— Я… Пожалуйста. Если я смогу ответить.
— Очень надеюсь. Не бойтесь, уже всё позади. Постарайтесь выслушать меня внимательно, Эйприл, — мягко проговорил Гурьев. — Прежде, чем вы отправитесь домой, вы должны взглянуть на одну вещь. Я понимаю, что сейчас, вероятнее всего, не время, но это очень, очень для меня важно. Попытайтесь сосредоточиться, хорошо?
Женщина кивнула и проглотила комок в горле. Гурьев достал рисунок кольца и протянул ей:
— Постарайтесь вспомнить. Может быть, вы когда-нибудь видели это?
Эйприл долго рассматривала изображение. Потом, вернув его Гурьеву, подняла взгляд:
— Какой удивительный рисунок. Нет. Я не видела никогда этого украшения.
— Ваш супруг не мог… спрятать его?
— От меня? — Эйприл покровительственно улыбнулась и с сомнением покачала головой: – Не думаю. Разве что он хотел сделать мне сюрприз?
— Эта вещь пропала шесть – почти семь – лет назад. В России.
— Нет. Так долго?! Нет. В России? вы – русский?!
— Это кольцо принадлежит моей семье. Я должен его вернуть.
— Понимаю.
— Вряд ли, — усмехнулся Гурьев. — Но это неважно.
— Вся эта история с похищением…
— Нет, Эйприл. Просто совпадение. Я мог бы ему помешать, но это, скорее всего, привело бы к последствиям, ещё менее предсказуемым.
— То есть, вы всё-таки знали?!
— Знал. Видите, я с вами вполне откровенен. Знал. Но я знал и ещё кое-что. Если бы я помешал Карлуччо до похищения, он не оставил бы этой идеи. Мне нужно уехать, и в моё отсутствие это могло закончиться настоящей трагедией. Я также знал, что в любом случае вытащу вас с детьми совершенно невредимыми. Как видите, всё произошло именно так, как я и рассчитывал. Вы живы, здоровы и свободны, а Карлуччо больше нет. И все теперь знают, что так вести себя, как он, опасно для жизни.
— Вы…
— Я его устранил. Незаконным способом, но это вторично.
— Устранили? То есть… вы… убили его?!
— Конечно, — Гурьев пожал плечами.
— Вот как… У меня возникло ощущение, что всё как-то… особенно, когда увидела, что с нами обращаются так…
— Как?
— Как будто боятся кого-то. А когда увидела вас… снова, то поняла. Поняла, кого они боялись.
— Ну, и отлично, что боялись. Правильно боялись, кстати, — Гурьев улыбнулся и выдержал некоторую паузу, чтобы до миссис Рассел полностью дошёл смысл сказанного. И произнёс уже обыденно: – Давайте вернёмся к нашей теме, Эйприл. Потому что, вопреки очевидному, я всё-таки хороший парень.
— Мне очень помог ваш совет, — Эйприл вдруг улыбнулась. — Тот, насчёт скольжения между обстоятельств. И насчет равновесия. Вы ведь не случайно дали мне его, да ещё таким способом?
— Нет, конечно.
— Покажите мне рисунок ещё раз, пожалуйста.
Снова посмотрев на изображение кольца, миссис Рассел проговорила:
— Оливер купил у большевиков много ценностей. Я знаю, наверное, многие русские, и вы, возможно, в том числе, считаете его мерзавцем. Это несправедливо по отношению к нему. Он просто не хочет, чтобы эти сокровища разлетелись по свету так, что их невозможно будет потом отыскать! Мы ведь не вечны, Джейк. Когда-нибудь…
— Это всего лишь отговорка, Эйприл, — Гурьев чуть наклонился к ней, сложив кончики больших и указательных пальцев рук, но не сводя вместе ладоней. — Ваш муж, может быть, и не мерзавец. Но точно глупец. Разве можно покупать то, что не принадлежит продавцу? Это называется не покупка, а скупка. Скупка краденого. И, кроме того, — разве он не понимает, куда направляются те средства, которые получают большевики с его помощью?
— Куда же?
— Чтобы учредить новый мировой порядок, Эйприл, при котором вашего мужа пристрелят из револьвера в затылок, всё, что у вас есть, заберут, а вас с детьми – в одном варианте – отправят в северные районы СССР, туда, где, забросанные кое-как осколками промёрзшей на глубину нескольких метров земли, человеческие останки не разлагаются, а высыхают, превращаясь в мумии. А в другом варианте – шлёпнут, как они любят говорить, несколькими часами позже в том же самом подвале. Как вам это нравится?
— Вы… сумасшедший, — Эйприл побледнела до синевы. Сейчас, после всего только что пережитого, слова Гурьева подействовали на неё, как глоток серной кислоты.
— Нет, Эйприл. Сумасшедшие – они. Сумасшедшие бандиты, во много раз страшнее, беспринципнее и беспощаднее всяких Карлуччо. А я – я всего лишь кое-что знаю. И я ведь, в отличие от вашего супруга, имел счастье наблюдать их в естественной среде обитания. Я просто не хочу, чтобы что-то подобное произошло. Ни с вами, ни с вашим мужем, ни с кем-нибудь ещё. Между этих обстоятельств вам точно не удастся проскользнуть. Никому не удастся. И это непременно случится, если вы не одумаетесь.
— Это… Это ведь просто бизнес… — жалобно прошептала миссис Рассел.
— Нет, — покачал головой Гурьев. — К сожалению, это не так. Вот совершенно. Танк Кристи.[73] Тракторные заводы. Химическая промышленность. В иных условиях от этого не было бы вреда. Но не в случае с коминтерновской бандой. Они рвутся заполучить оружие. То самое оружие, с помощью которого будут убивать вас и ваших детей, Эйприл. Вы этого не знаете, но знаю я. Сейчас в секретных лабораториях в Крыму учёные под руководством чекистов пытаются скрестить обезьяну с человеком, чтобы вывести породу безмозглых и покорных солдат для коминтерновских армий. А сами чекисты широко ставят оккультные опыты, надеясь получить в союзники самого дьявола. И пускай я не верю, что у них это выйдет, но не думать об этом я не имею права.
— Господи Иисусе, Джейк, что вы говорите?! — отшатнулась Эйприл. — Этого просто не может быть! Ради всего святого!
— И рад бы соврать, да не могу, Эйприл. Слишком надёжны мои источники. Ещё вождь «комми» – Ленин – говорил о таких, как ваш муж: буржуи сами продадут нам верёвку, на которой мы их повесим. Поверьте, он знал, что говорил.
— Откуда… Откуда вам это известно?
— Есть те, кто хочет знать и те, кто не хочет.
— Что же будет… из всего этого… если…
— Будет война, Эйприл. Ужасная война, в которой погибнет во много раз больше людей, чем в мировую войну. А потом, когда победят эти – погибнут ещё сотни. Сотни миллионов, я имею ввиду. А самое страшное – даже не это. Самое страшное – то, что если весь мир объединится, — хотя это маловероятно, но в принципе возможно, — моей страны, России, не станет. И будет новая война, и не одна. И погибнут в ней – сотни миллионов. Нужна третья сила, которая остановит всё это. Это я, Эйприл. Не один, разумеется. с вами вместе. С сотнями и тысячами таких, как вы. Подумайте, Эйприл.
Молодая женщина, прищурившись, словно близорукий без очков, разглядывала Гурьева. Если бы
